Георгий Аркадьевич Шенгели - Собрание стихотворений

опален.

Мне Библией — земля. И небо — храмом.

1916

SALT-LAKE-SITY

Безводно-белые сухие облака

Над белым городом, обрезанным квадратом,

В пустыню брошенным, в сияющие пятна

Закаменевшего навек солончака.

Подложной библии тяжелая рука

Над жизнью избранных простерлась необъятно.

Но гневно сорваны и кинуты обратно

Шипы упругие тернового венка.

Безводны облака над рыжею пустыней.

Напоен жаждою солончаковый иней,

И время грузное иссохло в вышине.

Но в храме мраморном склоняются в поклоны,

Звеня кинжалами на вышитом ремне,

Священники земли — угрюмые Мормоны.

1916

САМАРКАНД

Над белизной одежд ореховые лица.

Светило белое в глазах повторено.

Осталось позади былого моря дно,

И бешено взята мятежная столица.

Здесь — громовой парад. А там — за птицей птица.

Там трупы вздутые навалены в одно,

И небо токами дрожащими полно,

И, чуя тление, взывает кобылица.

Позеленелую развеивая медь,

Сияет куполом упорная мечеть.

Распахнутая дверь дымится, точно рана.

И вор оглядчивый в сияньи рдяной мглы

Берет из твердых рук убитого муллы

Парчовый фолиант столетнего Корана.

1916

ПОРТ СВ. ИОАННА

Исчерченный коринфскою резьбой

Иконостас из черного ореха.

Сгоревшего полудня льется эхо

Из купола струею голубой.

И бледным золотом дрожащий зной, –

Шипы уже незримого доспеха, –

Зигзагом быстрым, молниею смеха

У закоптелых ликов — как прибой.

Забытый порт Святого Иоанна…

В долине — церковь, где молчит осанна;

Безмолвный храм Тезея на холме.

И выше всех, в багряной мгле заката,

Над пропастью, на каменном ярме,

Гранитный трон — могила Митридата.

1916

СКИФИЯ

Курганов палевых ковыльные уклоны.

В нагретой тишине курлычут журавли.

Дорога тонкая. И в золотой пыли –

Степных помещиков льняные балахоны.

А там — часовенки дубовые пилоны

На берегу пруда свой темный мох взнесли,

И хмурый грузный лад невспаханной земли –

Как закоптелый лик раскольничьей мадонны.

Отрадно воду пью из ветхого ковша,

И тихой радости исполнена душа

И льнет молитвенно к преданьям стен омшелых.

Но в тайной глубине поет степная даль,

И сладко мыслится о дымчатых пределах,

Где залегла в полынь былинная печаль.

1916

ПАЛИНГЕНЕЗИЯ

Песком и глиною утоптан плотный пол.

Холщовый полумрак и холодок палатки.

Густой полынный дух, прибой прерывно-краткий –

Их бриз вечеровой в одно дыханье сплел.

За поднятой полой курганный сизый дол.

Раскопок медленных нахмуренные складки.

И на земле могил тяжелые рогатки,

Телеги скифские и варварский прикол.

Закат отбагровел на заводях Сиваша.

Работа кончена. Костры. Уха и каша.

И говор сдержанный усталых копачей.

Здесь — мусикийский звон и вещий выклик Дива, –

Могила юного. И в благости лучей

Селена тихая у тихого залива.

1916

CARMEN AETERNUM

Зеркальный шар лилового стекла

Меж яхонтовых гроздий винограда.

Из травертина грузная ограда,

И даль холмов — как сильный взмах крыла.

Так нежно италийская прохлада

В извивы дымной тени протекла, –

И мысль, отточенная, как стрела,

Размягчена в округлых волнах лада.

Где алый зной покоят мягко мхи,

Латинские усталые стихи

Поют, как медленный ручейный лепет, –

И вижу в быстрой смене, как Эней

Под звонким вихрем легкий парус крепит

И пенит синь неведомых морей.

1916

ПОЛЕТ

На гладкой мартовской полянке,

Где первые так нежны мхи,

Я выстрогал прямые планки

Из мягкой кремовой ольхи.

Оклеил шелком, руль наставил

И в --">