Николай Михайлович Карамзин - Стихотворения

Н. КАРАМЗИН

Поэзия

(Сочинена в 1787 г.)

Die Lieder der göttlichen Harfenspieler

schallen mit Macht, wie beseelend.

Klopstok ^[1][2]

Едва был создан мир огромный, велелепный,

Явился человек, прекраснейшая тварь,

Предмет любви творца, любовию рожденный;

Явился ― весь сей мир приветствует его,

В восторге и любви, единою улыбкой.

Узрев собор красот и чувствуя себя,

Сей гордый мира царь почувствовал и бога,

Причину бытия ― толь живо ощутил

Величие творца, его премудрость, благость,

Что сердце у него в гимн нежный излилось,

Стремясь лететь к отцу… Поэзия святая!

Се ты в устах его, в источнике своем,

В высокой простоте! Поэзия святая!

Благословляю я рождение твое!

Когда ты, человек, в невинности сердечной,

Как роза цвел в раю, Поэзия тебе

Утехою была. Ты пел свое блаженство,

Ты пел творца его. Сам бог тебе внимал,

Внимал, благословлял твои святые гимны:

Гармония была душою гимнов сих ―

И часто ангелы в небесных мелоди́ях,

На лирах золотых, хвалили песнь твою.

Ты пал, о человек!^[3] Поэзия упала;

Но дщерь небес^[4] еще сияла лепотой,

Когда несчастный, вдруг раскаяся в грехе,

Молитвы воспевал — сидя на бережку

Журчащего ручья и слезы проливая,

В унынии, в тоске тебя воспоминал,

Тебя, эдемский сад^[5]! Почасту мудрый старец,

Среди сынов своих, внимающих ему,

Согласно, важно пел таинственные песни

И юных научал преданиям отцов.

Бывало иногда, что ангел ниспускался

На землю, как эфир, и смертных наставлял

В Поэзии святой, небесною рукою

Настроив лиры им —

Живее чувства выражались,

Звучнее песни раздавались,

Быстрее мчалися к творцу.

Столетия текли и в вечность погружались —

Поэзия всегда отрадою была

Невинных, чистых душ. Число их уменьшалось;

Но гимн царю царей вовек не умолкал —

И в самый страшный день, когда пылало небо

И бурные моря кипели на земли,

Среди пучин и бездн, с невиннейшим семейством

(Когда погибло все^[6]) Поэзия спаслась.

Святый язык небес нередко унижался,

И смертные, забыв великого отца,

Хвалили вещество, бездушныя планеты!

Но был избранный род, который в чистоте

Поэзию хранил и ею просвещался.

Так славный, мудрый бард,^[7] древнейший из певцов,

Со всею красотой священной сей науки

Воспел, как мир истек из воли божества.

Так оный муж святый, в грядущее проникший,^[8]

Пел миру часть его. Так царственный поэт,

Родившись пастухом,^[9] но в духе просвещенный,

Играл хвалы творцу и песнию своей

Народы восхищал. Так в храме Соломона

Гремела богу песнь!

Во всех, во всех странах Поэзия святая

Наставницей людей, их счастием была;

Везде она сердца любовью согревала.

Мудрец, Натуру знав, познав ее творца

И слыша глас его и в громах и в зефирах,

В лесах и на водах, на арфе подражал

Аккордам божества, и глас сего поэта

Всегда был божий глас!

Орфей, фракийский муж, которого вся древность

Едва не богом чтит, Поэзией смягчил

Сердца лесных людей, воздвигнул богу храмы

И диких научил всесильному служить.

Он пел им красоту Натуры, мирозданья;

Он пел им тот закон, который в естестве

Разумным оком зрим; он пел им человека,

Достоинство его и важный сан; он пел,

И звери дикие сбегались,

И птицы стаями слетались

Внимать гармонии его;

И реки с шумом устремлялись,

И ветры быстро обращались

Туда, где мчался глас его.

Омир^[10] в стихах своих описывал героев —

И пылкий юный грек, вникая в песнь его,

В восторге восклицал: «Я буду Ахиллесом!

Я кровь свою пролью, за Грецию умру!»

Дивиться ли теперь геройству Александра?

Омира он читал, Омира он любил.

Софокл и Эврипид учили на театре,

Как душу возвышать и полубогом быть.

Бион и Теокрит и Мосхос^[11] воспевали

Приятность сельских сцен, и слушатели их

Пленялись красотой --">