Вера Александровна Меркурьева - Тщета: Собрание стихотворений

сам-четверт, сам-пят –

Богомольцы всё да богомолицы.

И у всех, у всех в ушах и на устах:

Двинулась Царица приснославная,

Новоявленная, стародавняя.

И несут от церкви до церкви впотай, впотьмах,

На рабочих, на усталых на своих руках

Образ Божьей Матери Державныя.

Ладаном возносятся от многих уст

Воздыхания и сокрушения,

Упования и умоления.

Очи теплятся свечами во сорокоуст.

Пенье – стоны заглушенные и тонкий хруст

Рук, поднятых в чаяньи спасения.

Плачут горькие: – Как были три петли,

Так они по горлышку приходятся.

Кто и выживет – навек уродица.

Ты не нам, крапивам сорным, благодать пошли,

Ты за малые за травки Бога умоли,

Оглянись на деток, Богородица.

Шепчут нежные: – На что цвести цветам,

Если высохнуть никем не взятыми,

Без вины кручинно виноватыми?

Ты нечаянною радостью явися нам

И зарей незаходимой улыбнися нам –

О Твоем же Имени и святы мы.

Молвят злые: – Заплутали без пути,

Впали во прелестное мечтание.

От бесовского избавь стреляния,

Тихое Пристанище, от бури ущити,

Вызволи, Споручница, из адовой сети,

Смерти нам не дай без покаяния.

Так и носят о полуночной поре,

Провожая низкими поклонами,

Вздохами, слезами затаенными.

Не оставят ранее, чем утро на дворе,

И поставят Матушку в Страстном монастыре,

С древле-соименными иконами.

II

О ночную пору на Москва-реке

Поднялася, веется Метелица,

Вьюжится, и кружится, и мелется,

Неодета, необута, пляшет налегке.

Как хмельная, в снеговом да вихревом танке,

Прядает, и падает, и стелется.

Вьется, завивается лихой танок.

А и свисты-посвисты глумливые,

А и крики-окрики шальливые.

У пяти углов да посреди пяти дорог

Разметались нежити и вдоль и поперек,

Нежити, во скрежете визгливые.

Средь пяти дорог да у пяти углов

Святки повстречались с грехитяшками,

Разбежались юркими ватажками –

В щели пробираться незакрещеных домов,

Баламутить, дразниться на тысячу ладов

Хитрыми лукавыми замашками.

Святки беленькими скатками катят,

Грехитяшки – серыми кружочками,

Пылевыми мягкими комочками,

И трепещутся-мерещатся кому хотят,

В подворотнях ежатся, как шерстка у котят,

Множатся за мерзлыми за кочками.

Перестрев Метелице пути-концы,

К ней кубариками взмыли-вздыбили:

– Мы на убыли, подай нам прибыли, –

Запищали несыта, что галочьи птенцы.

А Метелица: – Аминь, аминь, мои гонцы,

На две пропасти, на три погибели. –

На своем пиру да не в своем уме

Немочи и нежити тлетворные,

Поперечные и перекорные,

Закрутились-замутились в снеговой суме.

Стали святки – пустосвятки во кромешной тьме,

Грехитяшки – Грехи Тяжки черные.

Нечисти со всех сторон до всех хором

По миру тенетами раскинулись,

На поле болотом опрокинулись.

Там, где был престол – на Руси – ныне стал сором,

Что ни град – пожар – на Руси, что ни дом – погром.

Пустосвятки, Грехи Тяжки двинулись.

III

На честном дворе, в Страстном монастыре

Собрались Царицы, миру явлены,

Преискусно от людей прославлены:

Ризы Утоли моя печали – в серебре,

И Нечаянныя Радости – в живой игре

Изумрудов – искрятся, оправлены.

Купина Неопалима аки мак

Расцвела пылающими лалами,

Скрыта Троеручица опалами,

В жемчугах Скоропослушницы таимый зрак,

И одна Державная осталась просто, так –

Не грозя каменьями, металлами.

Собирался Богородичен собор

На совет о тяжком о безвременьи,

О кругом обставшей церковь темени.

В сумраке чуть теплится лампадами притвор.

А на паперти вопит разноголосый хор

Дьявольского и людского племени.

Молятся Заступнице кто сир, кто нищ,

Радостную славит тварь печальная:

– Радуйся, Благая, Изначальная,

--">