Елена Константиновна Феррари - Эрифилли. Стихотворения

еще не слыхали такой:

– С Интернационалом

Воспрянет род людской…

Видно, время такое приспело

И для Тебя, моя родина,

Что черноземное тело

Всколыхнули мечты о свободе.

…Рельсы дрогнули: Кто? Откуда?

Стонут степи: зачем и куда?

Под откосами трупов груды

И разбитые поезда…

И опять в зеленое лоно,

В неведомый страшный путь,

Всё ползут и ползут эшелоны,

Как железные змеи ползут.

ПОЛНОЧЬ

Ивану Пуни

От электричества камень белит.

Блеском кривым смеются панели,

Где-то в закоулках ночи

Прячет гримасы свои одиночество.

В глубь тротуаров уходит фигура,

Усталую тень волоча за собой.

Может быть, бросит случайно окурок

Ей городская, скупая любовь.

КАФЕ

И.П.

В черном, кривом переулке

Визжит и зовет фокс-трот.

Проходит шумно и гулко

Веселый, ночной народ.

Не плачь. Слезам не поверят!

Пей и пляши фокс-трот.

И шлепают пьяные двери

Кафе, как неряшливый рот.

ПОЛДЕНЬ

Сергею Рафаловичу

Бежали улицы зигзагами куда-то,

Метался испуганный трамвай,

А над домами, в облаках лохматых,

Кривлялась рыжая большая голова.

Беги в толпе, зови – и разорвись от крика –

К тебе не ско сят мозаичных глаз

Соборы – темные, зако пченные лики, –

Не вздрогнет в панцире асфальтовом земля,

И трубы водосточные от крыши

Не склонятся с участием к тебе,

И даже брат твой не услышит,

С работы торопясь на свой обед.

НА ЛУГУ

Ксении Богуславской

Кружево на платьице,

Юбка коротка.

Худенькая прячется

В рукаве рука.

Беспокойна улица,

Потолком туман.

Наверху сутулятся

Черные дома.

Ждать здесь каждым вечером,

Завтра и всегда.

Что дождаться нечего

Знать – и всё же ждать.

Грустно ходят лошади.

Желты фонари.

Бьют часы на площади:

Раз – два – три.

ЧАСЫ ВОКЗАЛЬНЫЕ

Глядят на мир двенадцатью глазами,

Устали время стрелкой отмечать

На бесконечном, тягостном экзамене.

А рядом в фонаре горит свеча,

Вагоны мимо катятся ворчливо,

Поют рожки всё те же две-три ноты,

И люди неустанно, суетливо

Несут свои пакеты и заботы.

Часы молчат. Они не могут плакать

От одиночества. Но ждут они.

Спокойно-бледным ликом циферблата

Встречают дальних поездов огни.

ВОКЗАЛ

В сером, каменном вокзале

Грязный стол был пивом залит.

Взгляд ли твой, твоя слеза ли

О печали мне сказали?

Я одна в пустом вагоне,

Ты – за рамою оконной,

И в последнюю минуту

Слов не надо почему-то.

«Куда мне девать глаза…»

Куда мне девать глаза

От Ваших внимательно-строгих?

Какими словами сказать

О радостной новой тревоге?

Я привыкла прямо смотреть,

Быть свободно-собой всегда,

Но в неясном и смутном трепете

Вам я глаз не могу отдать.

Отчего я Вам письма пишу,

Хоть и знаю, что их не отправлю,

И на Ваши редкие шутки

Мой смех слезами отравлен?

Отчего в непонятном смятеньи,

В пустоте вечеров одиноких,

Я слежу за большою тенью

На экране Ваших окон?

«Тенью серой, тенью тихой…»

Тенью серой, тенью тихой

В кресле Вашем посижу,

И часами будет тикать

Опустелых комнат жуть.

Мне в стекло балконной двери

Клювом зяблик постучит,

И заглянут неуверенные

И ненужные лучи.

Стены, сиротливо-строго,

Будут мне молчать о Вас,

И в поникшем сердце дрогнут

Запоздалые слова.

«Вы уедете и сразу станет пусто…»

Вы уедете и сразу станет пусто;

Сердце бедное заледенеет.

Пусть и снег лежит и ветер пусть –

Мне уж быть не может холоднее.

Не изменится ничто --">