Сергей Маркович Гандлевский , Сергей Геннадьевич Круглов , Григорий Васильевич Медведев , Бахыт Шкуруллаевич Кенжеев - Сборник стихов

ЗИМА ОХОТНИКА ЗА УЛИТКАМИ

Созвездия декабря вмёрзли в угольный свод, и в ходиках оцепенел ход,

И охотник в берлоге спит до весны, — но и во сне ведёт

Пальцем по карте-трёхвёрстке, истрёпанной по краям,

Спит, но следит вслепую заснеженный ход нор, тоннелей и скрытых ям,

По атласному белому этому, белому скользит, по лёгкой конвульсии льда

Чует добычу на два её хода вперёд, спускаясь пальцем по карте ловитвы туда,

В весну — или не он ведёт, или это его ведут

(Добыча следит охотника, силки траппера ждут)

Туда, где свет, где снега в помине нет, где вместо полей — моря

(Спящий вздыхает во сне, переворачивается на ту сторону декабря)

И можно ходить по воде, и в солнечную нырять глубину,

Идти ко дну,

И там на дне процеживать сетью янтарную взвесь

И по шелестящему ааххххх уловить: вот они! есть!! —

Драгоценная дичь: улитки, сворачивающиеся в глубине,

Кипящие в пряном густом трепетнобагровом вине.

«Замок цепенеет, снег и снег за окном…»

Замок цепенеет, снег и снег за окном.

Принцесса палец укалывает веретеном —

И засыпает намертво (тень струится, оседает на чёрном дне),

И видит принца во сне,

Который как раз просыпается, резко всплыв с чёрного дна,

Сердце бухает, весь в поту, не в силах припомнить сна,

В котором — которая — кто — нет, никак! —

Дневной торжествующий свет плотнее, непроглядней, чем мрак,

И не вернуться, и с той, что не вспомнить, но и вовек не забыть,

И хоть всего себя исколи, не уснуть, — никогда не быть:

Крепко заперты меж двумя спальнями на железный засов

Двери шести незыблемых часовых поясов.

«То ли в колыбельную впиши…»

то ли в колыбельную впиши

то ли в сказку за упокой

то ли расскажи мне, расскажи

то ли спой

то ли седина в бороде

то ли ева возвращается в ребро

то ли от кругов на воде

как от обморока гулко, пестро

да действительно: из праха и в прах

то ли глина красная в глазах

то ли Ты отныне и вовек

то ли близок, то ли далёк, —

то ли просто триедин человек:

трижды смертен каждый из трёх.

«Летит олень рогов его корона…»

летит олень рогов его корона

царапнула луны провисшее лицо

копыто сломано погоня неуклонна

его берут в кольцо

сожрут и станешь ими. дышит тяжко

и круп в крови

лети стелись спасайся глупый бяшка

кто говорит что на любви не страшно

тот ничего не знает о любви

ЭЛЬЗА, МИЛАЯ ЭЛЬЗА

Алмазы росы голубые

На райских горят алтарях,

И руки твои золотые,

И сердце твоё в волдырях, —

Сплетенья судьбы и извивы!

Ты заново выткала их —

И брачный хитон из крапивы,

И вечность, одну на двоих.

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

небо никнет к изголовью

тверди острие

кто кормящее любовью

кто кормимое

заливает слух и зренье

задыхает вздох

сорванный ковчег сирени

завертел поток

это пасха это наше

умер и воскрес

перламутровые чаши

молоко небес

СНАРУЖИ ЭДЕМА

хава

и грудь и бёдра мукой сведены

во всём не ты я стала только мною

и друг от друга мы отделены

непроходимой кожаной стеною

адам

живот земли влагалище воды

сосцы травы — и сладостней и ближе

я царь огня я с воздухом на ты!

что там вращается скрежещет с высоты

я никакого ангела не вижу

«В Старом городе у слепого араба…»

В Старом городе у слепого араба

Куплю, под палящим солнцем

Четыре часа проторговавшись,

Серебряную фигурку — льва, левиафана,

Царя Давида, --">