Джон Донн - Прощание, возбраняющее скорбь

Джон Донн Прощание, возбраняющее скорбь

Перевод с английского, послесловие и комментарии Марии Елифёровой

A Valediction Forbidding Mourning

       As virtuous men pass mildly away,

And whisper to their souls to go,

       Whilst some of their sad friends do say,

«Now his breath goes,» and some say, «No.»

       So let us melt, and make no noise,

No tear-floods, nor sigh-tempests move;

       ‘Twere profanation of our joys

To tell the laity our love.

       Moving of th’ earth brings harms and fears;

Men reckon what it did, and meant;

       But trepidation of the spheres,

Though greater far, is innocent.

       Dull sublunary lovers’ love

Whose soul is sense — cannot admit

       Of absence, ’cause it doth remove

The thing which elemented it.

       But we by a love so much refined,

That ourselves know not what it is,

       Inter-assurèd of the mind,

Care less, eyes, lips and hands to miss.

       Our two souls therefore, which are one,

Though I must go, endure not yet

A breach, but an expansion,

       Like gold to aery thinness beat.

       If they be two, they are two so

As stiff twin compasses are two;

       Thy soul, the fix’d foot, makes no show

To move, but doth, if th’ other do.

       And though it in the centre sit,

Yet, when the other far doth roam,

       It leans, and hearkens after it,

And grows erect, as that comes home.

       Such wilt thou be to me, who must,

Like th’ other foot, obliquely run;

       Thy firmness makes my circle just,

And makes me end where I begun.

Прощание, возбраняющее скорбь

Как праведник в свой смертный час

Отходит кротко, чуть дыша,

И говорят одни: «Угас», —

Другие: «Теплится душа», —

Так мы расстанемся — скромней,

Не сдавшись ни слезам, ни стонам;

Не оскверним любви своей,

Предав ее непосвященным.

Землетрясенье, например,

Во прах стирает города,

Но трепетанье горних сфер

Не причинит земле вреда.

Любовь подлунная жива

Лишь похотью очей и плоти

И расточается, едва

Препоны есть ее заботе.

Но мы, очистившись душой

До тонкости неизреченной, —

Пусть говорят, что «с глаз долой…» —

По плоти не тоскуем бренной.

И двуединый наш союз

Не расточит земная даль —

Не пропасть, но продленье уз, —

Так слиток, обращен в сусаль,

Хоть золото истончено,

Все золотом пребудет цельным,

Но коль мы два, а не одно,

То неслиянно-нераздельным,

Как циркуль, явлен наш состав:

Твоей души недвижна ось,

Моя ж, окружность начертав,

С твоею путь свершит не врозь.

Так утвердись душой, мой друг!

Пусть я скитаюсь одиноко —

Мне постоянство правит круг

И возвратит меня к истоку.

От переводчика

Стихотворение Джона Донна «Valediction Forbidding Mourning» я рискнула перевести почти через двенадцать лет, после того как впервые с ним познакомилась в студенчестве. Уже к тому времени у меня сложилось представление, что для перевода текстов, которые неоднократно переводились, нужен уважительный повод, и таким поводом может быть только личная, выстраданная и целостная концепция, а не абстрактное желание самовыразиться. Через много лет, за которые я успела сама стать преподавателем и неоднократно читала это стихотворение на семинарах со своими студентами, такая концепция у меня наконец сложилась. Мне удалось сформулировать, чего мне не хватало в сложившейся традиции русских переводов этого стихотворения.

Недостача носила как раз концептуальный характер (да простят мне непреднамеренный каламбур знатоки метафизической поэзии, расслышавшие тут «концепт»). Можно до бесконечности сравнивать различные переводы и рассуждать, что вот это место лучше удалось Г. М. Кружкову, а вот это А. М. Шадрину, а Иосиф Бродский, к сожалению, тут не дотянул (что признает даже такой поклонник Бродского, как И. О. Шайтанов^[1]). Это разговор столь же бесконечный, сколь и непродуктивный, потому что в итоге спорить все равно придется о вкусах. Но если дистанцироваться от частностей, становится заметна глубинная проблема, общая для всех русских переводов «Прощания…» В них не видно, что это поэзия XVII века и что это поэзия, написанная глубоко верующим человеком, будущим священником. А без этих двух компонентов поэзия Донна превращается в среднестатистическую любовную лирику, орнаментированную несколькими вычурными образами наподобие расплющенного золота и ножек циркуля.

Культурный субстрат Донна преподносит и --">