Аполлон Александрович Григорьев , Николай Платонович Огарев , Николай Александрович Добролюбов , Иван Сергеевич Тургенев , Алексей Николаевич Апухтин , Константин Константинович Случевский , Иван Сергеевич Аксаков , Вера Николаевна Фигнер , Алексей Константинович Толстой , Каролина Карловна Павлова , Яков Петрович Полонский , Федор Иванович Тютчев , Лев Александрович Мей , Афанасий Афанасьевич Фет , Константин Михайлович Фофанов , Александр Александрович Навроцкий , Николай Максимович Минский , Алексей Николаевич Плещеев , Козьма Петрович Прутков , Владимир Сергеевич Соловьев , Петр Исаевич Вейнберг , Мирра Александровна Лохвицкая , Евдокия Петровна Ростопчина , Алексей Михайлович Жемчужников , Спиридон Димитриевич Дрожжин , Иван Захарович Суриков , Леонид Николаевич Трефолев , Евгений Павлович Гребенка , Семен Яковлевич Надсон , Аполлон Николаевич Майков , Лиодор Иванович Пальмин , Дмитрий Николаевич Садовников , Василий Степанович Курочкин , Василий Иванович Богданов , Иван Саввич Никитин , Петр Филиппович Якубович , Николай Федорович Щербина , Иван Петрович Мятлев , Михаил Илларионович Михайлов , Эдуард Иванович Губер , Алексей Ермилович Разорёнов , Александр Николаевич Аммосов , Пётр Лаврович Лавров , Александр Львович Боровиковский , Леонид Петрович Радин , Иннокентий Васильевич Федоров (Омулевский) , А́нна Па́вловна Барыкова - Русская поэзия XIX века. Том 2

Порой мой взор, движенья, чувства, речи

Твоей не смеют радоваться встрече —

Душа моя! о, не вини меня!..

Смотри, как днем туманисто-бело

Чуть брезжит в небе месяц светозарный,

Наступит ночь — и в чистое стекло

Вольет елей душистый и янтарный!

<1829–1830>

«Как океан объемлет шар земной…»

Как океан объемлет шар земной,

Земная жизнь кругом объята снами;

Настанет ночь — и звучными волнами

Стихия бьет о берег свой.

То глас ее: он нудит нас и просит…

Уж в пристани волшебный ожил челн;

Прилив растет и быстро нас уносит

В неизмеримость темных волн.

Небесный свод, горящий славой звездной,

Таинственно глядит из глубины, —

И мы плывем, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

<1830>

«За нашим веком мы идем…»

За нашим веком мы идем,

Как шла Креуза^{3} за Энеем:

Пройдем немного — ослабеем,

Убавим шагу — отстаем.

<1830>

Конь морской

О рьяный конь, о конь морской,

С бледно-зеленой гривой,

То смирный, ласково-ручной,

То бешено-игривый!

Ты буйным вихрем вскормлен был

В широком божьем поле;

Тебя он прядать научил,

Играть, скакать по воле!

Люблю тебя, когда стремглав

В своей надменной силе,

Густую гриву растрепав

И весь в пару и мыле,

К брегам направив бурный бег,

С веселым ржаньем мчишься,

Копыта кинешь в звонкий брег

И — в брызги разлетишься!..

<1830>

«Здесь, где так вяло свод небесный…»

Здесь, где так вяло свод небесный

На землю тощую глядит, —

Здесь, погрузившись в сон железный,

Усталая природа спит…

Лишь кой-где бледные березы,

Кустарник мелкий, мох седой,

Как лихорадочные грезы,

Смущают мертвенный покой.

<1830>

Успокоение

Гроза прошла — еще курясь, лежал

Высокий дуб, перунами сраженный,

И сизый дым с ветвей его бежал

По зелени, грозою освеженной.

А уж давно, звучнее и полней,

Пернатых песнь по роще раздалася,

И радуга концом дуги своей

В зеленые вершины уперлася.

<1830>

Безумие

^{4}

Там, где с землею обгорелой

Слился, как дым, небесный свод, —

Там в беззаботности веселой

Безумье жалкое живет.

Под раскаленными лучами,

Зарывшись в пламенных песках,

Оно стеклянными очами

Чего-то ищет в облаках.

То вспрянет вдруг и, чутким ухом

Припав к растреснутой земле,

Чему-то внемлет жадным слухом

С довольством тайным на челе.

И мнит, что слышит струй кипенье,

Что слышит ток подземных вод,

И колыбельное их пенье,

И шумный из земли исход!..

<1830>

Цицерон

^{5}

Оратор римский говорил

Средь бурь гражданских и тревоги:

«Я поздно встал — и на дороге

Застигнут ночью Рима был!»^{6}

Так!., но, прощаясь с римской славой,

С Капитолийской высоты^{7}

Во всем величье видел ты

Закат звезды ее кровавой!..

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

Он их высоких зрелищ зритель,

Он в их совет допущен был —

И заживо, как небожитель,

Из чаши их бессмертье пил!

<1830>

«Через ливонские я проезжал поля…»

Через ливонские я проезжал поля,

Вокруг меня все было так уныло…

Бесцветный грунт небес, песчаная земля —

Все на душу раздумье наводило.

Я вспомнил о былом печальной сей земли —

Кровавую и мрачную ту пору,

Когда сыны ее, простертые в пыли,

Лобзали рыцарскую шпору^{8}.

И, глядя на тебя, пустынная река^{9},

И на тебя, прибрежная дуброва:

«Вы, — мыслил я, — пришли издалека,

Вы, сверстники сего былого!»

Так! вам одним лишь удалось

Дойти до --">