Рюрик Ивнев , Сергей Павлович Бобров , Григорий Николаевич Петников , Константин Аристархович Большаков - Второй сборник Центрифуги

даже маленькая лужица

Уже застывшая пропищала: – Ну вот,

У меня слеза на реснице жемчужится,

А он тащит в какой-то звездный хоровод. –

И от ее писка ли, от смеха ли

Вздыбившихся улиц, несущих размеренный шаг

Звезды на горизонте раскачались и поехали,

Натыкаясь друг на друга впотьмах.

И над черною бездной, где белыми нитками

Фонарей обозначенный город не съедется,

Самым чистым морозом выткано:

Млечный Путь и Большая Медведица.

Февраль 1915 г.

Самоубийца

Ел. Ш.

Загородного сада в липовой аллее

Лунный луч, как мертвый, в кружеве листвы,

И луна очерчивает, как опалы млея,

По печали вытканный абрис головы.

Юноша без взгляда, гибкостью рассеян,

Пальцы жадно ловят пылкий пульс виска,

Н тоска из шумов скрывшихся кофеен

Приползает хрупко хрустами песка.

Юноша без взгляда, – это ведь далеко! –

Ну, почем я знаю загородный сад?…

Юноша без имени, – это ведь из Блока, –

О тебе, мой дальний, грустно-милый взгляд…

Там, где кушей зелень, там оркестр и люди,

Там огни и говор, и оттуда в тень,

Проплывает в хрупком кружеве прелюдий,

Как тоска и мысли, лунная сирень.

Этот свет и блики I Это – только пятна

На песке дорожек от лучей луны

Или шепот шума вялый и невнятный

В хрупких пальцах цепкой, хрупкой тишины.

И не может выстрел разорвать безмолвья,

Сестры, только сестры – смерть и тишина.

Только взор, как пленкой, весь утонет в олове,

И не отразится в нем с вершин луна.

Апрель 1914 г.

Григорий Петников

«Сорвавши уздою лихости…»

Сорвавши уздою лихости

В заведомой чужести дней,

Ты вскинешь, и – взмахом выластишь

Воздушную даль – последний.

А когда за разбегами стужи

Полуудушен, и полднем застигнут

День на привалах ружи

Я тогда ж за вещами постигну

Очерк дел – лицом к весне,

И с разбега в лень – радушный

Станешь былями грустнеть,

Но бросаясь в чуждый сумрак,

Как бы умер бубен трудный –

Своевольный, смертный лик

. . . . . . . . . .

Но тогда же хлынувши вслед ей

И заводов взбыстренная пара,

Обещала ему в последний

Занавесить руками хмару.

Я ты мечтая таинства,

Убегаешь навеки в рощи,

Думая, что ничего не останется

И сказать невозможно проще.

Май 1915 г.

«Как козыри весной разбросаны…»

Как козыри весной разбросаны

Взлетают вверх на выстрел вести,

Качаясь день на белом озере

И возрастая к верной мести

И каждый час, замедлив выступы,

Обратным время, горем трав, –

Какою же заметкою вытупит

Живую речь – огонь отрав.

И те же забавные вещи

Не вынесут тяжесть воздуха,

Как день в колыбелях блещет,

Как в ширь развернувшийся позвук

Изгибом бросает лето,

А день неуверен в прошлом,

Мудреным сметаясь следом –

Его понимать не может.

Грядущим сердцем считаешь червы'

А ты умчишься все тем же ладом.

Какой же свежий, не твой ли первый

Тебя отметил своей оградой.

И настроенный влад походами,

Золотою подковой потоптан –

Ты сменяешь весенними родами

Над веками привставшим опытом

Июнь 1915 г.

Севастополь.

Божидар

«В небесах прозорных как волен я…»

В небесах прозорных как волен я

С тобой, ущербное сердце –

Утомился я, утомился от воленья

И ты на меня не сердься.

Видишь, видишь своды о́гляди

В нутренний свились крутень;

Холодно в моросящей мокреди,

Холодно в туни буден.

Небесами моросящими выплачусь –

Сжалься, сердце, червонный витязь,

В чащи сильные синевы влачусь

Мысли клубчатые, рушитесь, рвитесь!

Витязь, витязь в пляс истязательный

Мысли, горло землистою

Клуб земли, кружись, сжимай

Горло длинной землистой мыслью.

Горло, грудь сжимай туже, туже

Длинной нитью клубка земли –

Я слезами изойду на землю все ту же.

Кличат крылья, взметнув корабли,

В небесах гаснет витязь разительный.

Витязь мается алостью: истязательной

Рдяные в зенках зыбли розы,

Побагровевшими доспехами вскройся.

Брызни красной сутью живительной

В круточные стремлении затени

Затени, затени губительной.

26 августа 1914.

Мар Иолэн

Переложения из Шарля ван Лерберга