Александр Александрович Блок - Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908

Александр Александрович Блок Собрание сочинений в девяти томах Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908

Стихотворения. Книга вторая (1904–1908)

Вступление («Ты в поля отошла без возврата…»)

Ты в поля отошла без возврата.

Да святится Имя Твое!

Снова красные копья заката

Протянули ко мне острие.

Лишь к Твоей золотой свирели

В черный день устами прильну.

Если все мольбы отзвенели,

Угнетенный, в поле усну.

Ты пройдешь в золотой порфире –

Уж не мне глаза разомкнуть.

Дай вздохнуть в этом сонном мире,

Целовать излучённый путь…

О, исторгни ржавую душу!

Со святыми меня упокой,

Ты, Держащая море и сушу

Неподвижно тонкой Рукой!

16 апреля 1905

Пузыри Земли (1904–1905)

Земля, как и вода, содержит газы,

И это были пузыри земли.

Макбет

«На перекрестке…»

    На перекрестке,

  Где даль поставила,

В печальном весельи встречаю весну.

На земле еще жесткой

Пробивается первая травка.

  И в кружеве березки –

    Далеко – глубоко –

  Лиловые скаты оврага.

    Она взманила,

    Земля пустынная!

На западе, рдея от холода,

Солнце – как медный шлем воина,

Обращенного ликом печальным

    К иным горизонтам,

    К иным временам…

И шишак – золотое облако –

Тянет ввысь белыми перьями

    Над дерзкой красою

    Лохмотий вечерних моих!

И жалкие крылья мои –

Крылья вороньего пугала –

Пламенеют, как солнечный шлем,

    Отблеском вечера…

    Отблеском счастия…

И кресты – и далекие окна –

И вершины зубчатого леса –

Всё дышит ленивым

И белым размером

    Весны.

5 мая 1904

Болотные чертенятки

А. М. Ремизову

Я прогнал тебя кнутом

В полдень сквозь кусты,

Чтоб дождаться здесь вдвоем

Тихой пустоты.

Вот – сидим с тобой на мху

Посреди болот.

Третий – месяц наверху –

Искривил свой рот.

Я, как ты, дитя дубрав,

Лик мой также стерт.

Тише вод и ниже трав –

Захудалый чорт.

На дурацком колпаке

Бубенец разлук.

За плечами – вдалеке –

Сеть речных излук…

И сидим мы, дурачки, –

Нежить, немочь вод.

Зеленеют колпачки

Задом наперед.

Зачумленный сон воды,

Ржавчина волны…

Мы – забытые следы

Чьей-то глубины…

Январь 1905

«Я живу в отдаленном скиту…»

Я живу в отдаленном скиту

В дни, когда опадают листы.

Выхожу – и стою на мосту,

И смотрю на речные цветы.

Вот – предчувствие белой зимы:

Тишина колокольных высот…

Та, что нынче читала псалмы, –

Та монахиня, верно, умрет.

Безначально свободная ширь,

Слишком радостной вестью дыша,

Подошла – и покрыла Псалтирь,

И в страницах осталась душа.

Как свеча, догорала она,

Вкруг лица улыбалась печаль.

Долетали слова от окна,

Но сквозила за окнами даль…

Уплывали два белых цветка –

Эта легкая матовость рук…

Мне прозрачная дева близка

В золотистую осень разлук…

Но живу я в далеком скиту

И не знаю для счастья границ.

Тишиной провожаю мечту.

И мечта воздвигает Царицу.

Январь 1905

Твари весенние

(Из альбома «Kindisch»^[1] Т. Н. Гиппиус)

Золотистые лица купальниц.

Их стебель влажен.

Это вышли молчальницы

Поступью важной

В лесные душистые скважины.

Там, где проталины,

Молчать повелено,

И весной непомерной взлелеяны

Поседелых туманов развалины.

Окрестности мхами завалены.

Волосы ночи натянуты туго на срубы

И пни.

Мы в листве и в тени

Издали́ начинаем вникать в отдаленные трубы.

Приближаются новые дни.

Но пока мы одни,

И молчаливо открыты бескровные губы.

  Чуда! о, чуда!

  Тихонько дым

  Поднимается с пру́да…

  Мы еще помолчим.

Утро сонной тропою пустило стрелу,

Но одна – на руке, опрокинутой в высь,

Ладонью в стволистую мглу –

Светляка подняла… Оглянись:

Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?

  Нет, светись,

Светлячок, молчаливой понятный!

  Кусочек света,

  Клочочек рассвета…

Будет вам день беззакатный!

  С ночкой вы не радели –

  Вот и всё