Рюрик Ивнев , Сергей Александрович Есенин , Вадим Габриэлевич Шершеневич , Александр Борисович Кусиков , Иван Васильевич Грузинов - Конский сад. Вся банда

Конский сад. Вся банда

Иван Грузинов

Из поэмы «Можай»

Готические шпицы, стрелки

Пронзают сумрак лиловатый.

У золотых крестов стрижи.

Часов старинных хриплый звон.

В лощине засветились хаты.

Накрапывает дождик мелкий.

Туман вечерний свитком серым.

Как тень мелькнул Наполеон

И пыль дорожная кружит

Следы оставленные Пьером.

В кивоте ветхом идол черный

Как пищу в сумеречный час

Курений дым, сиянье свеч.

На лбу рубцы как складки пашен.

Неуязвимый, непокорный,

Тиарой жреческой украшен,

Столетья не смежает глаз,

Столетья держит бледный меч.

Пчелы полдня вихрем крыльев

С облачных ветвей и трав

Зернь медвяную стряхнули,

Веют розовую пыль.

Солнце раскаленный. улей

Знойным острием луча

Жалит мозг лия отравы

И наитья ярых чар.

А в полях тропарь

И клекот журавлей.

По траве пролегла тропа

В голубой овес.

На траве и бабы и платки алеют.

Ловит Креститель стрекоз,

Дева Мария сбирает гвоздики,

Иисусу

Сладко дремать на упругой девичьей груди.

На вспотевших плечах

Мужики несут

Миколу.

Идол державный

В ярых лучах

Сумрачней брови насупил,

Крепче сжал

Рукоятку меча,

Пристально вперяет взор в земные долы.

О Русь, о жизнь, о плоть,

О дни

Текущие и щедро и светло

В седых равнинах!

Стезя моя легка.

Господь,

И мне дано –

Лучом мгновенным просверкав,

Песчинкой малою упасть на голубое дно.

1919

Сергей Есенин

Из трагедии «Пугачев»

БУРНОВ

Нет, нет, нет, я совсем не хочу умереть!

Эти птицы напрасно над нами вьются.

Я хочу снова отроком отряхая с осинника медь

Подставлять ладони как белые скользкие блюдца.

Как же смерть?

Разве мысль эта в сердце поместится

Когда в пензенской губернии у меня есть свой дом,

Жалко солнышко мне, жалко месяц,

Жалко тополь над низким окном.

Только для живых ведь благословенны

Рощи, потоки, степи и зеленя.

Слушай, плевать мне на всю вселенную,

Если завтра здесь не будет меня!

Я хочу жить, жить, жить,

Жить до страха и боли.

Хоть карманником, хоть золоторотцем,

Лишь бы видеть как мыши от радости прыгают в поле,

Лишь бы слышать как лягушки от восторга поют в колодце,

Яблоновым цветом брызжется душа моя белая,

В синее пламя ветер глаза раздул,

Ради Бога, научите меня,

Научите меня и я что угодно сделаю,

Сделаю что угодно что б звенеть в человечьем саду.

1921

Рюрик Ивнев

«На почерневших от крови досках…»

На почерневших от крови досках

Сырых и душных и горьких слегка

Моя голова как будто из воска

Среди лекарств и зеркал.

Там за стеклом, угрюмые воды,

Коричневые берега.

Это ты, мой последний отдых

На раскинутых в неге лугах.

А смерть в батистовой сорочке

На легких дамских каблучках

Резвится и стареть не хочет,

Как в жемчуге вся в червячках.

Она скользит по синей бритве,

По жолтым камушкам огня.

Узнав, что рубят мясо в битве.

Она садится на коня.

На тонком блюде золотой луны

Воск и стекло. И каменистый воздух.

Коня раздувшиеся ноздри

Людского трепета полны.

Февраль 1921

Александр Кусиков

Квочки

Мне страшно, мне страшно очень,

Я глохну, рябится душа,

Будто миллионы квочек

Кудахчут в моих ушах.

Это не курник мой на Кубани

С гнездами выдолбленных тыкв,

Это челюсти спиц в одурелой панике

Выворачивают поршням рты.

В этой копоти грая бесглазых воронов,

В этой песне раздавленной вишни

Тот же ль я бедуин непокорный

И молитвенно строгий дервиш?

Я пьянее вина от вина ли паду?

Сердце конь не всхрапит на танки,

Только знаю, что скоро на костре моих дум

Я сожгу и Коран и Евангелие.

Оттого то мне страшно и страшно очень,

Оттого замедляю я шаг…

Но все гуще кудахчут железные квочки

И рябится, рябится душа.

Июль 1921

Анатолий Мариенгоф

Из трагедии «Заговор дураков»

ДУРАКИ

Содружество поэта с дураками

В столетиях грядущих

Славься

ТРЕДЬЯКОВСКИЙ

Когда замыслил Петр Первый

Воздвичь Российский флот –

Славянского могущества опору –

Он царский снял кафтан

И на голландских --">