Джузеппе Бонавири - Иисус и Джуфа

Джузеппе Бонавири ИИСУС И ДЖУФА

Мария продавала в лавке горшки, кувшины, кружки, миски и плошки, которые благодаря возчикам, державшим путь через долины, реки и горы, попадали в чужие края. Зимой Мария еще продавала финики, смоквы, жареные каштаны, лепешки. Тем и жила.

Случилось так, что она забеременела, и душа ее стала томиться, словно заблудившись в темном, дремучем лесу. Когда подошел срок, оставила она свою лавку и пошла на вершину горы, чтобы, помолясь Богу, в одиночестве произвести на свет ребенка. Отцом, скорее всего, был араб Милюд, сын Закри; Закри же был сыном Малькома, Мальком сыном Омара, Омар сыном Моахила, а Моахил был сыном Магомета.

И вот во спасение нас, грешных, и во славу Господа Бога нашего, Морокуна, Мария, да будет вам известно, родила ненастной ночью в пещере сына.

Как бы мне его назвать? — думала она под завывание ночной бури и вдруг услышала голос:

— Назови его Иисусом.

— Иисусом? — удивилась она. — Что за странное имя?

— Глупая ты, глупая! — ответил ей тот же голос, идущий из глубины ее собственного сердца. — Да разве ты не знаешь, что твой сын спасет мир? И хоть будет он смугл лицом и темноволос, склонятся перед ним и трава, и звезды небесные, и бедная старушка.

— Коли так, пусть зовется Иисусом.

Через три дня Мария, стыдясь, что ребенок без отца, решила вернуться в деревню одна; оставила она новорожденного в пещере и ушла под покровом ночи, простершей крыла над долиной. Когда же настало ясное утро и над горой поплыли белые облака, неподалеку проходила овца, искавшая своего ягненка: он пропал во время недавней бури, сломавшей еще лапку проказнику чертенку, который укрывался в ветвях оливы.

Слышит овца плач, продирается сквозь колючие заросли и находит потаенную пещеру, а в пещере на соломенной подстилке младенец лежит.

Видно, приняв его за потерянного ягненка, она, как добрая мать, выкармливала младенца своим молоком два года, один месяц и один день.

Но оставим мать-овцу, что тем временем перенесла ребенка в другую пещеру, над быстрым ручьем, и вернемся к Марии, которая, придя утром, не нашла своего сыночка. Плачет она, причитает:

— Где ты, сынок мой бедный, соколик ясный, голубок стокрылый?

Нет нигде. Пошла она назад в деревню, убитая горем.

Овца, когда младенец подрос, стала приносить ему разные фрукты и ягоды душистые. Долго ли, коротко, исполнилось мальчику восемь лет. Бегал он по полям и лугам, нарвал себе вишневых и ежевичных веток, сплел из них венец. Крестьяне, встречая его, называли Иисусом, а некоторые говорили даже «агнец ты наш». Вслушиваясь в жалобы ячменных колосьев, едва уловимый шепот тени, немногословную крестьянскую речь, научился он человеческому языку. А уму-разуму учил его Ветер, вея над Ручьем и Земляничным деревом, над Дроздом и верной Овцой.

С какой щемящей грустью смотрел Иисус сверху на нашу деревню, залитую полуденным солнцем! И вот однажды спустился с горы и вошел в Минео как раз в то время, когда в небе вставала сияющая заря.

Навстречу ему сапожник.

— Куда ты идешь, невинное дитя?

— В деревню.

— У тебя такая же темная кожа, как и у меня. Ты похож на сарацина. Когда-то мы были хозяевами этой деревни, а теперь висим на волоске.

— Как это — на волоске?

— Так ведь короля нашего и повелителя, великого мудреца Азеда-ибн-Форхата-ибн-Синхана, — да хранит его Бог Морокун! — одолел проклятый враг, король Фридрих. Поэтому будь осторожен.

Иисус в этих делах не разбирался, он, как мы уже говорили, любил Ветер, любил Солнце.

— Как звать-то тебя?

— Иисусом.

— Иисусом? Быть того не может! Выходит, ты сын моей сестры Марии? А я Михаил Гавриил. Мы, сарацины, живем теперь в вечном страхе.

Такая вот встреча вышла у дяди с родным племянником. Сарацинские дети, увидев, как идут рядом башмачник Михаил и младенец Иисус, весело запели:

Топни ножкой, попляши,

будем рады от души!

Ножкою примята,

зеленеет мята.¹

Дон Михаил боялся сказать сестре про сына — очень уж душа у нее изболелась за дитя, исчезнувшее в бурю из горной пещеры. Но люди есть люди, вы же знаете — шу-шу да шу-шу. И Мария узнала. От радости у нее сердце выпрыгнуло из груди, она была сама не своя. Встретились мать и сын --">