Сергей Сергеевич Юрьенен - Спасая Брунгильду

Сергей Юрьенен
Спасая Брунгильду

Рассказ

Когда он был не тем, чем стал, четверть века прожив на Западе и многократно сменив молекулярный свой состав, когда был просто социально обделенным юношей, только что получившим аттестат зрелости, они с мамой месяц гостили у знакомых: он поступал в МГУ, а это был подмосковный милитаристский центр с романтическим названием «Выстрел».

И там произошло событие.

В расцвете агрессивных сил внезапно умер генерал ракетных войск.

«На бабе», – мрачно повторяли офицеры. Генерал привел ее к себе, перед тем как отправиться к семье «на юга». Но отправился в другом направлении, а она сбежала, тем самым сохранив инкогнито, так что офицершам оставалось только гадать, кем же могла быть эта сучка?

Но с ним случилось не на бабе.

На чужбине.

* * *

Узнав, что с ним произошло, Юз передал из-за океана: «Теперь пусть чаще меняет руку».

Человек умудренный, с опытом заключения, Юз слов – особенно последних – на ветер не бросает.

Охватила меланхолия.

* * *

Душевая кабина в санузле палаты, куда его привезли, была интенсивно желтой, вся из пластмассы, и такого вида, будто все это происходило на подводной лодке, а не в огромном кранкенхаузе. Внутри было сиденье, на которое он опустился, держа душ в руке. Глядя на признак пола, вызывающий сострадание, на собственноручно обритый пах, на огромную фиолетовую гематому на бедре, на заживший след от перерезанной артерии, он не верил, что вернулся. Ради чего? – чтобы предать забвению все, из чего и состояла эта жизнь, так называемые ее радости?

Сестры, однако, вызывали интерес. Особенно одна по имени Пиа, у которой сквозь халатик проступали наивные белые трусы до пупка. Кроткая, смуглая, красивая. Не итальянка, как он думал, а полунемка-полутурчанка. Он разговаривал с ней особенно ласково. Пиа…

Потом его выписали.

* * *

Человек уходящей книжной культуры, первым делом он взял в библиотеке «Волшебную гору» – естественно, в оригинале.

– Вы немец?

Соседи по столику смотрели в упор.

– Русский.

– Руссе?

– Йа.

Сюда, во глубину Баварских Альп иностранцы не попадают, особенно если речь о реабилитационной клинике. Но был в его признании и момент садическогоприятствия: а кто нам кинул подлянку века, пропустив тот пломбированный вагон?

За то и принимайте все последствия, меня включая.

– Но при этом немец? Дойч? – насмешливо надсаживался слева краснорожий старикан. – По паспорту?

– Нет, не немец. Просто работаю в Германии.

– Как это может быть?

– Так. Пригласили.

– Что, из России? – ужаснулся краснорожий.

– Из Франции.

Почему русские обитают во Франции, они не очень поняли, но это уже были дела зарубежные, а слово «арбайтен» их успокоило. Недаром железом выгнуто на одной вывеске километрах в ста отсюда: «Арбайтмахтфрай». Работа здесь освобождает. От дальнейших расспросов, по крайней мере…

* * *

– Сначала фильм.

– Художественный?

– Можно сказать, и так…

Доктор Захтлебен нажимает на «плэй».

Тучный, как Франц Йозеф Штраус, в роговых очках, выходит с сигаретой из «Мерседеса» ценой в сто тысяч. Собственный дом, даже вилла. Жена уже готова, спешит налить ему дринк. Переодеваясь на парти, он, не дождавшись своего двойного виски, выпитого друзьями сына, внезапно падает на супружескую кровать – сраженный ударом изнутри.

– Триллер! – говорит доктор.

Пациент полагает нужным усмехнуться.

Ни дыхания, ни пульса.

– Дыхание, – говорит доктор, глядя на экран. – Самое главное. Первым делом проверить дыхание.

Несчастного слишком загримировали, чтобы придать злокачественный оттенок лицу. Жена, моложавость которой контрастирует с огромным брюхом супруга, с большим присутствием духа начинает реанимировать свежий труп, тогда как сын за кадром вызывает скорую. Не совсем понятно, зачем миловидной женщине возвращать к жизни такого монстра, но так или иначе источник благоденствия данной семьи поддерживается путем процедуры в рот и качания грудной клетки, пока за кадром не раздается сирена. Врываются врачи, медбратья. Электрошок возвращает трупу дыхание и пульс. Врач поднимает благодарное лицо и с чувством произносит: «Нет, это не мы… Вы! спасли мужа и отца».

Неуверенно тыча пальцем в видео (поскольку пульт не срабатывает), доктор Захтлебен останавливает фильм, включает перемотку и в ожидании спрашивает: «Понятно? Сначала накладывается один палец, потом два, потом ладонь…» «Аллесклар». --">