Теодор Драйзер - Стоик

Теодор Драйзер Стоик

Theodore Dreiser

The Stoic

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Крылов Г., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

Глава 1

Когда Фрэнк Каупервуд после столь долгой борьбы потерпел столь унизительное поражение в Чикаго, не сумев продлить срок действия концессии на пятьдесят лет, перед ним встали две самые мучительные проблемы.

Первой его проблемой был возраст. Он подошел к порогу шестидесятилетия и, хотя внешне казался, как всегда, энергичным, в душе понимал, как нелегко ему будет умножить свое и без того немалое состояние (которое он непременно умножил бы, если бы сумел продлить концессию) с приходом в бизнес более молодых и не менее предприимчивых, чем он, финансистов. А это состояние могло бы составить ни много ни мало пятьдесят миллионов долларов^[1].

Вторая проблема по его реалистическому суждению была еще более критической и состояла в том, что он к этому времени так и не обзавелся более или менее ценными социальными связями, иными словами, не занял подобающего ему места в обществе. Конечно, свою роль сыграло его филадельфийское тюремное заключение в молодости, вкупе с его природной любвеобильностью, и его несчастливый брак с Эйлин, которая ничуть не помогла ему подняться по социальной лестнице, и его неколебимый и чуть ли не звериный индивидуализм – все это отпугнуло многих, кто мог бы завязать с ним дружеские отношения.

А Каупервуд был не из тех, кто заводит друзей среди менее сильных, менее изощренных или деятельных, чем он сам. Это слишком сильно попахивало бессмысленным самоунижением и было в лучшем случае, по его мнению, бесполезной тратой времени. С другой стороны, он обнаружил, что сильные, коварные или по-настоящему важные персоны не слишком-то охотно идут в друзья. В особенности здесь, в Чикаго, где со многими из них он соперничал в борьбе за место под солнцем и влияние, они имели склонность объединяться против него, и не потому, что его моральные устои и методы отличались от тех, что они были готовы принять и использовать, а скорее потому, что он, чужак и выскочка, отважился пастись на финансовой поляне, которую они считали своей, добившись большего богатства и влиятельности, нежели они, за более короткий промежуток времени. Вдобавок к этому он снискал благосклонность жен и дочерей некоторых из тех самых мужчин, что более других завидовали его финансовым успехам, а потому они задались целью подвергнуть его социальному остракизму и немало в этом продвинулись.

В том, что касалось секса, он всегда жаждал личной свободы и ни перед чем не останавливался, чтобы ее получить. В то же время он всю жизнь лелеял мысль о том, что в какой-то момент вполне может встретить на своем пути женщину, настолько превосходящую всех, что он против своей воли будет приведен если не к полной верности – такой вариант для себя он никогда не брал в расчет, – то к искреннему союзу, основанному на взаимопонимании и любви. Он уже восемь лет чувствовал, что такой идеальной девушкой для него была Бернис Флеминг. Она явно не исполнялась благоговейного трепета перед его персоной или его славой, и его обычные уловки не производили на нее впечатления. И поэтому, а также из-за того, что она очаровала его как эстетически, так и чувственно, у него возникло убеждение в том, что она с ее юностью, красотой, осведомленностью и уверенностью в собственной ценности может добиться положения в обществе и служить естественным социальным фоном для его силы и богатства, разумеется, при условии, что он обретет свободу для женитьбы.

К несчастью, несмотря на всю его решимость в отношении Эйлин, он так и не смог расстаться с ней. С одной стороны, она ни за что не желала отпускать его. А добавление к его нелегкому сражению за рельсовые дороги в Чикаго еще и битвы за свободу превратило бы его жизнь в каторгу. Более того, глядя на Бернис, он не видел в ней необходимой благосклонности. --">