Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

Борода Владимир Беглецы в Бесконечность

Василию Аксенову,

стиляге и писателю от неглавных

героев его книг с любовью,

уважением и стебом.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Е-25.

Слави впервые был на трассе не в качестве попутного груза, хичкакера, а водителя транспортного средства. Это все Диди, пристала как полис к пьяному — давай купим кар, давай купим кар, давай купим…Ну купили. Ну едем, а петролей взять откуда?.. Уже с час пищит на табло — бензину, бензину… А прайсов-то на бензин и нету. Вот и купили кар…

Вообще-то мечта иметь свой кар была у Слави давней, еще с тех времен. Только там, в жопе, автомобиль иметь могли совки-спекулянты да коммуняки… Остальные ездили или поездами или автостопом. Он, даже когда оказался за "бугром" после пиратского налета, поучился в Париже в частной школе. А там и нет других, драйвер гуднул — мы люди вежливые, в ответ тоже пискнем сигналом, все нам улыбаются, все нам рады, у нас авто расписное. А прайса давать не спешат, гады… Поучился, сдал, получил Driving license, но авто так и не приобрел за восемь лет…Да, уже восемь за "бугром" тусуюсь…И еже ли положа руку на сердце и другие места, не Диди, то и еще восемь не имел бы…А все она — да че ты за хипарь, тебе скоро пятьдесят, а ты все хичкакеришь. Как молодой… Я тоже тебе помашу ручкой…

Было отличное сентябрьское солнечное утро. За стеклом слева мелькали обгоняющие их потрепанный жизнью мерседес. Среди обгоняющих были легковые автомобили, ваны, траки-драйвера и прочая автострадная жизнь… Е-25 с легким шелестом убегала под капот с психоделичным, по цветовой гамме, пацификом, умело нарисованный привычной, к рисованию пацификов, рукою Диди. Сам же автор, свернувшись клубком, сопела на заднем сиденье мерседеса, потому-то из мага звуки с ревом не вылетали, как обычно, а только чуть слышно шипели. Джоплин по-тихому визжала чего-то там знакомое, привычное, родное… Справа же пролетали деревья, выкрашенные уже в осенние краски. Вокруг была плоская Голландия, сверху не сильно грело солнце, на голубом небе пролетал белый полицейский вертолет.

…ой, не отвалится, так-то… А я и есть молодой, и в виде доказательства сеанс камасутры… Уф, еле-еле отдышался, а она даже не одев джинсов, за свое — давай купим кар, я возьму у олдмути прайса и вперед, разрисуем как в шестидесятых!.. Мне ма рассказывала, так сказать ударим идеологией по "квадратам"… Все, кранты-винты, если сейчас не сверну под этот знак — через пятьсот метров петролстейшен, мотель, аутошоп — то дальше жопой толкать придется…

Плавно переложив руль, Слави пересек белую прерывистую линию и уже только за счет инерции вкатился на совершенно не работающем двигателе под прозрачную крышу к колонкам с бензином. Мужик в белой замшевой куртке широко улыбаясь, показал ему большой палец, оценив видать класс езды без бензина, Слави сдержанно пожал плечами — пустяки. Облокотившись на спинку сиденья, он обернулся назад, заодно крутнув прокуренным пальцем колесико громкости магнитофона. Джанис взвизгнула обдолбанной ведьмой, а Диди подпрыгнула до потолка мерседеса, протирая смуглыми кулачками свои карие глазищи в мохнатых ресницах, выгибаясь и выпячивая маленькие груди. Шапка жестких кудрявых волос казацкой папахой возвышалась над худеньким лицом… Хороша — привычно подумал Слави, такая мысль, да еще лозунг — делай любовь, а не войну, всегда приходил в его голову, все два месяца его знакомства и совместной жизни с этим чудом сексуальной революции шестидесятых… Принты Диди были хипари, схлестнулись хвостами в семьдесят четвертом в Индии, и вот на тебе, пожалуйста — двадцать четыре года, почти постоянное желание "делать любовь", слава богу хоть с любимым человеком, в данном случае с ним, а не со всеми подряд, не утомляемость ни в чем и всегдашняя готовность участвовать во всех социальных безобразиях… Во всех этих альтернативно-экологическо-хрен знает каких мероприятиях… Совсем забыла герла, как ей мама вечерами в Индии, обкурившись гашиша, говорила — лучше доченька вляпаться в говно, чем в политику…Лучше лаф, чем вор…

— Слави, зачем ты меня разбудил? Я тебя люблю… Будем делать не войну? -

лукавая улыбка, английский черт знает с каким акцентом, в ней чего только не намешано, в душе шевельнулся червячок почти отцовской любви.

— Нет, последние пять километров мы ехали на соплях, но они кончились, прайсов, --">