Борис Петрович Екимов , Ревекка Марковна Фрумкина , Александр Мотельевич Мелихов , Ирина Николаевна Полянская , Андрей Борисович Зубов , Майя Александровна Кучерская , Татьяна Алексеевна Набатникова , Нина Викторовна Горланова , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Алла Николаевна Латынина , Андрей Витальевич Василевский , Владимир Иванович Салимон , Кирилл Владимирович Ковальджи , Дмитрий Вадимович Полищук , Павел Михайлович Крючков , Анна Фрумкина , Игорь Манцов , Михаил Юрьевич Эдельштейн , Лидия Николаевна Григорьева , Владимир Анатольевич Пшеничный , Эдуард Зибницкий - Новый мир, 2005 № 08

пребывании в Бёхове как о светлом пятне, как о передышке в чрезвычайно тяжелой, трудной жизни. Потому что там сохранилась удивительная, очень странная для тех лет аура. В этой книге я обнаруживаю и свою запись, сделанную, когда мне было двенадцать лет: „Где вы, все те люди, которые с такой теплотой вспоминают о Бёхове? Бог знает. Они рассеяны по земле и больше никогда не вернутся в Бёхово, и не будут больше ничего писать в этой книге, и Бёхово останется холодным и неприветливым. Детство, юность, счастье, грезы, все минует, все пройдет. Елочка Поленова. 30 марта 1940 года”. Для меня это место, да и не только для меня (вы видите, как писала о нем Анна Васильевна), было совершенно удивительное, а Одя, уж точно, пережил тут, может быть, лучшие годы своей короткой жизни” ( Елена Поленова, режиссер Поленовского театра, художник).

Памяти о. Александра Меня. Беседы в редакции. — “Континент”, 2005, № 1 (123).

По случаю семидесятилетия со дня рождения (январь 1935-го) и пятнадцати лет со дня трагической смерти (сентябрь 1990-го) здесь публикуется интервью Натальи Трауберг и “Кредо” отца Александра Меня (из писем к З. А. Маслениковой ).

“ — Сегодня приходится слышать, что отец Александр был не столько священником, сколько психотерапевтом. Это одно из серьезных обвинений, которое предъявляется отцу Александру. Церковная ли это община или „клуб по религиозным интересам”? — вот какова претензия к нему.

— Он не считал это духовным водительством. Он считал это психологической помощью. И свою миссию как пастыря он в этом видел тоже — и в высшей степени. И работал как психотерапевт школы Роджерса, хотя никакого Роджерса, может быть, и не знал. Это не единственное, что он делал, но это очень важно. Кстати, он никогда не скрывал (и говорил это кому попало — любому, кто хотел слышать), что многих своих прихожан к покаянию не ведет. Просто не ведет — и всё. И не собирается.

— Почему?

— Потому что они умрут. Потому что это убьет их, приведет к новому отчаянию. Отец Александр был деликатен и ничего не делал насильно. Очень многое зависело, конечно, от того, переменится человек или нет. И если в чем он и был повинен, так это в том, что слишком жалел людей. Но он был прав. Он очень много дал людям. Он дал им содержание жизни. Дал чем жить. И он очень хорошо понимал, когда и где бесполезна ортодоксия. И не навязывал ее.

— Правда ли, что как духовник он все попускал, все разрешал?

— Нет, это все легенды. Он не был никаким либералом, был очень суровым духовником — когда понимал, что этим человека не убьет. Если же видел, что убьет, он этого просто не делал. <…> Любил людей, которые шли к нему. А люди эти зачастую были очень эгоистичны. И у него хватало на это сил, Бог давал ему сил любить их и жалеть их. Чем они ему, как правило, не отвечали... Зато они его обожали, особенно женщины. Они и создали этот ужасный образ — священника, которому все поклоняются... Потом пройдет время, стремнина унесет все, что не надо, и непременно придет прозрачность” (Наталья Трауберг).

Александр Ревич. Лето в Голицине. Венок сонетов. Стихи. Цена жизни. Размышления поэта. — “Дружба народов”, 2005, № 5 <http://magazines.russ.ru/druzhba> .

Один из героев венка (не правда ли, эта форма стала совсем уж музейной редкостью?) — Арсений Тарковский.

Елена Ржевская. Домашний очаг. Как оно было. — “Дружба народов”, 2005, № 5.

Мемуарная, щемящая проза о перипетиях судьбы автора. Детство, война, возвращение с фронта. “Я явилась домой в гимнастерке, подпоясанной командирским ремнем, да с портупеей и бренча наградами, скрывшими растерянность, о которой некому было догадаться. И не было на белом свете никого, к кому я могла бы прильнуть. Кто защитил бы меня неизвестно от чего”. Здесь — Литинститут и ИФЛИ: Слуцкий, Кульчицкий, Коган. Походы в редакции и история первой публикации (особенно запоминается яркий мемуарный этюд об Л. К. Чуковской, работавшей недолго в “Новом мире” у Симонова, и страшные рассказы вдовы поэта Павла Васильева о своем аресте).

Верн Рутсала. Необъявленные олимпийские игры. Перевод Евгения Сливкина. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2005, № 5.

Одиннадцать игр. В их числе: “Шиллингошвыряние”, “Художественное придуривание”, “Сигаретозатягивание”... Более или менее устойчивое сидение на двух стульях, один из которых — социально-бытовая сатира, а другой — любовь к --">