Рассел Уоркинг - Любимый руководитель

Расселл Уоркинг ЛЮБИМЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ

Перевела Нонна Чернякова

© Russell Working 2003

1

Назовем ее Юн–джу. Если станет известно настоящее имя, погибнут люди. Ее собственная жизнь в опасности, а также жизнь обеих ее сестер, зятя и одного уцелевшего племянника, которые все еще остаются далеко на юге от реки Туманган, рядом с портом Хонгван — городом многоэтажек без туалетов, пустынных пристаней с опущенными кранами и ржавыми эсминцами, где на железнодорожном вокзале бездомные спят в креслах зала ожиданий или на полу с мышами, где костлявые дети лежат прямо на улицах, потому что через какое‑то время — тридцать, может, тридцать пять дней они не могут даже стоять. Проблема в том, что удрать из Демократической Народной Республики Корея — дело противозаконное, и это преступление особо карается, если совершает его член партии (а Юн–джу как раз и этой касты — журналистка). Узнав настоящее имя, органы госбезопасности арестуют родственников 22–летней беглянки, а в Северной Корее не так много еды, чтобы тратить ее на заключенных в тюрьмах. Только мать и две маленькие племянницы уже точно не попадут в руки секретной полиции, поскольку все умерли от воспаления легких; папа, который все это затеял, скорей всего тоже умер: когда Юн–джу бежала в Китай, он стонал от боли в пораженных раком кишках — очень даже удобный способ умереть во время голода, говорил он, и наверное, уже похоронен на кладбище, что выходит на топкую долину. Если кто‑то и виноват во всем, так это он, потому что это он уговорил ее бежать: «Ты молода и красива» (хотя это было неправдой; она почти облысела — волосы тянулись вслед за пальцами, когда она приглаживала их), «хоть один человек из семьи останется в живых. Какой‑нибудь корейский крестьянин заплатит за тебя хорошие деньги.»

Назовем его Янг–шик. Ему тридцать пять, закончил шесть классов школы, возделывает четыре десятых гектара сои и овощей в Корейском Автономном округе Яньбянь в Китае. Янг–шик никогда не был женат, но такие, как он, в сельских областях Яньбяня — обычное дело; в районе кризис, деревни заселены в основном корейскими землепашцами–холостяками. Во многих случаях матери оставляли своих дочерей при рождении, и те умирали в приютах. Живые вырастали и исчезали в городах — работали проститутками или продавали водку Ляочаоян в караоке–барах или даже, он слышал об одном таком случае, поступали учиться в Яньбяньский Университет. Ни одна из них, включая умственно отсталую дурочку, младше его на 12 лет, не хотела провести оставшиеся пять десятилетий с Янг–шиком, водить туда–сюда волов, вспахивая поле. Дурочка теперь сделалась массажисткой. Ее мать ответила ему отказом, когда последний раз была в деревне. «Она уже зарабатывает в четыре раза больше, чем ты,» сказала ее мать. По правде говоря, он испытал облегчение. Он, конечно, не был академиком, но и не был уверен, что будет доволен совместной жизнью с умственно отсталой супругой. Ему нужен был кто‑то, чтобы готовить, чтобы ложиться вместе в постель, чтобы рассказывать о том, как он бывает счастлив, когда утром после дождя появляются проростки сои; они будут говорить тихо, чтобы не разбудить маленького сына — он не сомневался в том, что она родит ему сына. Ему не приходило в голову, что она тоже может быть захочет поговорить с ним. Ему так много нужно было рассказать, и часто он по два–три дня не говорил ни с кем, кроме крестьянина, который сидел над дыркой в кирпичном отхожем месте — единственном туалете на несколько десятков домов на этой улице.

«Бумаги не дашь?» — спрашивал Янг–шик.

Мужик давал ему ежедневную яньбяньскую газету. — «Футбольные новости не рви.»

— Само собой. — Янг–шик отрывал страницу с рекламой китайских мобильных телефонов и чудотворной мази для восстановления волос, и отдавал остальное. «Спасибо,» — говорил он.

— Пожалуйста.

Вот и вся беседа в большинстве случаев за те пять лет, пока он скопил достаточно денег, чтобы купить себе жену.

Они встретились февральским днем после обеда, спустя двадцать три дня после того, как она покинула Северную Корею. Брачный брокер, кореец по имени Бонг–ил, отвез ее в своем прокуренном «Лэнд Крузере» в ее новый дом недалеко от Янцзы, с заднего сидения высказывая серьезные предупреждения, пока его водитель настраивал стерео музыку. «Если сбежишь, достанем из‑под земли, поняла? Он платит за тебя хорошие деньги, а мы — люди слова. Мы тебя --">