Вячеслав Леонидович Козачук - День казни

Мне отмщение, и аз воздам…

Содрогаясь всем телом от пробирающего до костей озноба, Роберт Блоггз попытался глубже зарыться в валявшуюся на каменном полу охапку соломы, служившую ему и периной, и одеялом. Но слежавшаяся, отсыревшая солома грела плохо, и удержать ускользающую то ли дремоту, то ли полузабытье никак не удавалось. Да и раны от неосторожного движения сразу заныли, мгновенно прогоняя остатки зыбкого сна. Баронет с сожалением открыл глаза и всмотрелся в кромешную, плотную, словно черный бархат, почти осязаемую мглу. Собственно, непроницаемой она была для него только в первую полудюжину суток, затем глаза приобрели необычайную остроту, и Блоггз даже мог различать массивную деревянную дверь, отделявшую его камеру от тюремного коридора. Сквозь крохотные щелочки ее рассохшихся досок по ночам украдкой прокрадывался неровный, мерцающий свет факелов. Днем факелы не зажигали — видимо, в крепостной коридор, ведший к камерам, попадал естественный свет. Кроме того, днем из-за двери время от времени доносились шаркающие шаги, похоже, страдающего от плоскостопия тюремщика — слух у баронета, несмотря на непродолжительное заточение, стал чуть ли не собачьим.

Вперекор то ноющей, то грызущей боли громко, требовательно заурчал желудок, настойчиво вымогая хоть какой-то еды. Пытаясь определить время суток, Блоггз посмотрел в сторону двери: свет факелов не пробивался — значит, день уже наступил, но и шагов тюремного охранника пока еще не слышно. Похоже, кормежка будет еще нескоро, решил баронет, и попытался осторожно перевернуться на спину. Сломанные в потасовке ребра тут же отозвались резкой болью, дыхание перехватило, в глазах поплыли разноцветные круги, лоб покрылся испариной. Блоггз полежал, отдышался и предпринял еще одну попытку. Она оказалась более успешной. Да и раны в такой позе, как ему казалось, беспокоили меньше.

Внезапно на правой ноге, где была громадная кровоточащая рана, он почувствовал осторожное шевеление. Огромная, вконец осмелевшая крыса, привлеченная запахом сочащейся сукровицы, в очередной раз попыталась добраться до увечного места. Баронет несколько раз осторожно шевельнул левой ногой, отгоняя наглого грызуна. Крыса сразу сбежала, но даже такая, казалось бы, вялая борьба отняла уйму сил, и измученный Блоггз моментально провалился в неглубокий, не приносящий сил сон.

…Это сновидение посещало его каждый раз, когда баронету было крайне муторно. Наверное, таким способом Провидение стремилось облегчить страдания плоти, испытываемые в реальности. Блоггзу снова снилось, как его отряд после безумного, кровавого боя наконец-то ворвался в замок молодого герцога Обертона, приходившегося внучатым племянником самому королю. Охрану герцог подбирал под стать себе — таких же отъявленных мерзавцев, бешеных псов, поэтому воины прекрасно осознавали, что в случае поражения снисхождения и пощады им не будет, и дрались, не жалея сил. Когда последнего лучника, засевшего в башне и оттуда обстреливавшего нападающих, наконец, выкинули на плиты двора, баронет отправил своих людей на поиски герцога. Его нашли в подвале, спрятавшегося среди многочисленных корзин со съестными припасами, выволокли во двор и поставили перед Блоггзом. Распаленный боем баронет все же нашел в себе силы сдержаться и не сразу убить молодого Обертона. Опустив окровавленный меч, он подошел к герцогу и пристально посмотрел ему в лицо. Тот закатил глаза, издал жалобный стон и стал медленно, будто мешок со стружкой, оседать. Он упал бы, но крепкие слуги баронета подхватили герцога, встряхнули и поставили на ноги, за волосы подняли голову и таким образом заставили смотреть в лицо их господину. Взглянув на взъяренного Блоггза, герцог невнятно что-то забормотал. Cэр Роберт приблизил ухо к окровавленным разбитым губам Обертона и прислушался. Тот бубнил о своей невиновности, о том, что он не хотел, все получилось не намеренно, затем всхлипнул и стал грозить гневом короля и неминуемой расплатой, и вдруг снова запросил пощады. Последнее вмиг привело баронета в ярость. Кровь ударила ему в голову. «Она тоже молила о снисхождении!» — закричал он, вскинул клинок и рубанул герцога, а когда тот упал навзничь, пригвоздил его мечом к земле.

Обертон умер не сразу. Он еще несколько минут беспорядочно дергал руками и ногами, подобно навозному жуку, перевернутому вверх

--">