Алиса Аркадьевна Ганиева - Жених и невеста

Алиса Ганиева Жених и невеста

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

1. Бутыль незнакомца

Когда мы, промокшие, вбежали в полупустой вагон и плюхнулись на ободранную скамейку, Артур, не переставая, смеялся:

– Вы сумасшедшие! Политсобрание в двадцать первом веке!

В окна электрички тарабанил дождь. Мы ехали на дачу к каким-то богемным друзьям Марины, с которой я работала в подвале московского суда, подшивая и переписывая бумаги. Платили нам крохи. Писанина сводила пальцы до боли, ладони пачкались въедливыми чернилами. Но мы почему-то считали эту бессмысленную пытку какой-никакой, а практикой.

Артур, Маринин приятель, с удовольствием слушал про наши судебные нравы. Он уже куражился, хотя вроде и не выпил. Хохотал, переспрашивал, в запале хлопал себя по ляжкам.

– Бомба, это бомба!

– Да, Артурчик, это не фантастика, – кокетливо поддакивала Марина. – Начиная с этой недели, мы приходим на полчаса раньше, чтобы всем коллективом на планёрке обсудить мировые новости. Крепче сплотиться против врага.

– Какого врага?

– Опасного врага, ощерившего гнилую пасть, – чеканила Марина, – который мечтает разбить наши скрепы.

– Духовные скрепы?

– Разумеется, духовные, Артурчик.

Двери, ведущие в тамбур, со скрипом раздвинулись, и вошёл довольно неотёсанной наружности человек с аккордеоном, в резиновых сапогах. Он играл что-то плаксивое, мелодия казалась знакомой, и я чуть было не наклонилась к Марине за подсказкой. Но, устыдившись своего невежества, вильнула ногой и раздумала.

– А вы, Патя, давно в Москве? – обратился ко мне Артурчик сквозь звуки аккордеона.

– Год! – закричала я ему в ухо, перегибаясь через Марину. – Мне старший брат предложил попробовать поработать в Москве.

Я, правда, не стала уточнять, что, собственно, на год меня и приглашали, и вот он уже истёк, и мне, по всей видимости, придётся возвращаться домой в свой посёлок.

Так и не угаданная мною мелодия уплывала от нас по проходу в соседний вагон, за стёклами мчался, подпрыгивая в брызгах дождя и не желая нас отпускать, июньский город. Было довольно прохладно для лета. Марина куталась в кофту и зачем-то разъясняла Артуру:

– Учти, твою самбуку Патя пить не будет. Она непьющая. У них же в стране это… мусульманство. Правда, Патя?

Марина никак не могла выучить, что я вообще-то не иностранка и пить себе не запрещаю. Но я решила не перебивать.

– И приставать к ней тоже нельзя, – продолжала Марина, – а не то от неё женихи откажутся.

– У тебя что, много женихов? – заёрзал от восторга Артур.

– Да нет у меня никаких женихов! – возмутилась я.

Марина, конечно, имела в виду тех нескольких недотёп, с которыми я таскалась на свидания. Один набрёл на меня в сетевой группе и стал сыпать цитатами из книг по достижению успеха и популярной психологии. Строил из себя опытного мыслителя. Разузнав, что зазнайка из моих родных краёв, я оживилась и согласилась из любопытства встретиться.

О, какая же это была ошибка! Кавалер оказался высоким, но большеголовым, с неприятно мелкими глазками. Я подумала было бежать прямо с места встречи, но он приметил меня издали и замахал свёрнутым в трубочку журналом «Деньги». Видно, угадал по фотографии.

– Чем промышляешь? – задал он сразу довольно странный вопрос.

– Ничем. Я ведь не промышленник, – выдавила я, раздражаясь.

Мы уже двинулись по улице и прошли несколько шагов, прежде чем он отреагировал:

– Как сказал Гилберт Честертон, человек, который хотя бы отчасти не юморист, – лишь отчасти человек.

Мне стало смешно, что он снова блеснул цитатой. Как будто он целыми днями заучивал их из толстого сборника.

– Читаешь «Деньги»? – кивнула я на журнал, чтобы что-то сказать.

– Нет, я их делаю, – ухмыльнулся он назидательно, явно любуясь своей остро́той.

И тут же, как будто опровергая самого себя, остановился у самого дешёвого, набитого народом фастфуда:

– Приглашаю!

Дальше были мучительные сорок минут в очереди на кассу, а потом ещё за общим столиком с подростками-скейтбордистами. Большеголовый продолжал душить меня афоризмами, позыркивать своими черничинками и скрипеть картонным стаканчиком кофе по рассыпанному на столике сахарному песку. Он твердил, будто в его родном селе девушки так мучительно хотят за него замуж, что без конца плетут ахинею о том, как он им якобы названивает. Взбудораженные родители девушек потом прибегают к его домашним и жалуются: мол, ваш --">