Джузеппе Д`Агата - Memow, или Регистр смерти

Джузеппе Д`АГАТА MEMOW, или РЕГИСТР СМЕРТИ

Я не буду этого описывать, это сделает за меня читатель. Он любит фабулы и страхи и смотрит на историю как на рассказ с непрекращающимся продолжением. Неизвестно, желает ли он ей разумного конца. Ему по душе места, дальше которых не простирались его прогулки.

Борис Пастернак. «Охранная грамота»

БОЛОНЬЯ

1

Астаротте Маскаро вернулся из Германии 12 мая 1945 года.

Война окончилась несколько дней назад, и по всей Италии перекатывалась людская лавина — тысячи и тысячи человек, стремившихся поскорее вернуться к нормальной мирной жизни. Демобилизованные, солдаты, раненые, депортированные, партизаны, фашисты, авантюристы, бродяги, бездомные — огромные толпы голодных, оборванных людей.

Астаротте, совсем напротив, в собственный дом в Болонье вернулся в новом черном костюме элегантного покроя, в темной велюровой шляпе, тоже новой, и в белоснежных перчатках. Багаж его ограничивался одним кожаным саквояжем. Словом, при возвращении в свою старинную престижную квартиру на Страда Маджоре он выглядел вполне респектабельно.

Ему было шестьдесят лет — исполнилось недавно, — но выглядел он гораздо моложе прежде всего благодаря сохранившейся густой черной шевелюре. Его крупная, импозантная фигура внушала страх и уважение.

Он отсутствовал с самого начала войны — с сентября 1939 года, с тех пор как уехал по делам в Берлин, однако возвращение его произошло так обыденно, словно он покинул дом всего несколько часов назад.

Точно так же, без какого-либо заметного волнения, встретили его близкие. Правда, не получая никаких сведений о нем, они считали его погибшим.

Астаротте кивком приветствовал жену Фатиму и сына Аликино, стерпел, сразу же остудив, сердечное объятие престарелой служанки Аделаиды.

По старой привычке он протянул ей шляпу, но когда старуха хотела было принять у него саквояж и перчатки, решительным жестом отстранил ее. Затем прошел к своему кабинету, куда во время его отсутствия никто не мог проникнуть, так как ключ Астаротте увез с собой. Сейчас он извлек этот ключ из кармана, отомкнул замок и, войдя в кабинет, закрыл за собой дверь.

Возвращаясь к четкому распорядку жизни, он поужинал в кабинете. Потом послал за Аликино.

Молодой человек вошел на цыпочках и подождал, пока отец обратится к нему либо позволит заговорить. Астаротте сидел за своим массивным и просторным письменным столом и разбирал бумаги.

Кабинет, освещенный одной только настольной лампой, похожей на лиану, утопал в полумраке. Но Аликино видел, а скорее помнил стены, заставленные книжными полками и увешанные картинами. Позади письменного стола возвышался шкаф — высокий, с застекленными дверцами, где Астаротте хранил под ключом книги, которые мог читать только он.

— Кино. — Молодой человек приблизился к столу.

— Слушаю, синьор отец.

Астаротте откинулся на спинку мягкого стула. Его лицо оставалось в полутьме. Руки в перчатках являли нечто новое в его облике.

— Говори по-немецки. Надеюсь, ты не забыл его.

— Нет, синьор.

Астаротте требовал, чтобы Аликино с детства учил немецкий язык и всегда разговаривал с сыном только на нем.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Служил в армии?

— Нет, признан негодным.

— Работаешь?

— Нет, синьор отец. Видите ли, война…

Астаротте прервал сына, сильно хлопнув рукой по столу. В голосе его звучал гнев:

— Не терплю оправданий. В твоем возрасте нельзя жить паразитом.

— Да, синьор отец… — проговорил Аликино, потом робко добавил: — У меня есть аттестат зрелости, и я собираюсь поступить в университет. На юридический, как вы советовали когда-то, в тридцать шестом году.

— Поступишь, когда заработаешь достаточно денег. — Он взял со стола стопку бумаг, испещренных цифрами. — Хочу поговорить с тобой как с мужчиной.

— Очень рад этому, синьор.

— Война лишила нас капитала, который я инвестировал в Германии. Практически всего нашего состояния. Теперь мы уже не богатые, а всего лишь состоятельные люди. Чтобы начать дело заново, мне необходим новый капитал. Мы будем вынуждены продать имение в Баретте.

— И виллу тоже?

— К сожалению. У нас останется только эта квартира.

— Лично я согласен с вашим решением.

Выражение лица Астаротте смягчилось, но лишь ненамного.

— Кино, теперь ты понимаешь, что найти работу — это для тебя не только --">