Станислав Стефановский - Изыди (СИ)

методы теряются в молчаливо-пренебрежительных взглядах, и мои попытки обосновать необходимость дополнительного "крутящего" момента разбиваются, как волны прибоя о прибрежный мол.

Глеб страшно упрям. Порой до злости. Иногда я боюсь его - особенно его пристального немигающего взгляда. Вот и сейчас приятель смотрит на меня пьяными неморгающими глазами и молчит. Я понимаю, почему он молчит: сказать-то нечего ― я ж его припёр.

― Известно ли тебе, ― говорю ему, ― выражение "своим ― все, врагам ― закон"? Помнишь, кто сказал? Это сказал соотечественник твоего горячо поддерживаемого испанца генерал Франко. Если ещё такого не забыл. Так вот сербы им враги, и они не простят им ничего из того, что простят хорватам.

Сербы сербами, но я не хотел, чтобы Глеб на меня так смотрел. Надо заканчивать допивать четвёртую поллитровку ― и домой. Уже утро, скоро придёт его жена.

Мне уже хотелось побыстрее покинуть упрямого друга, чтобы добраться до своей однушки и упасть на новенький диван. В квартире у меня красиво, но неуютно: как раз перед тем, как я её снял, хозяева сделали там ремонт. Для комфортной жизни там есть почти всё необходимое, но нет главного: запаха моей мечты.

Может быть, именно поэтому мне давно уже хотелось обсудить с Глебом главную тему ― тему моей мечты. Но у меня никак не получалось. С ним я всегда скатываюсь на споры по всякому поводу, да и вообще без повода.

Вот, скажем, спрашивается, какое ему дело до того, с кем я живу? Я же не напоминаю ему про Нелли и рассчитываю на ответное отношение. Он вообще считает меня человеком развращённым, пресыщенным, любителем новизны. Почему-то Бориса он таковым не считает. Глеб говорит, что тот благороднее меня, потому что своих подружек не обманывает ― он женится на них. Но что-то мне подсказывает, что всё обстоит с точностью наоборот. Мне кажется, что Глебу не даёт покоя именно моё, а не Бориса, отношение к женщинам. Возможно, я несколько превозношу свои добродетели, да что там ― даже не уверен, что они у меня есть, ― но чувствую, что на самом деле выгляжу в глазах Глеба более благородным, нежели Борис. Но Глеб никогда этого не признаёт и всячески отрицает, что только больше его злит. Существует и ещё один гвоздь, вбитый между нами, хотя он и зарос глубоко, почти по самую шляпку. Нет, он не мешает, но регулярно напоминает о себе, как только у меня появляется новая подружка.

― Ты не можешь простить мне Нелли, ― сказал я Глебу.

― При чём тут Нелли? ― раздражённо бросил приятель. ― Твой ненасытный дьявол постоянно требует нового мяса. Ты плохо кончишь.

― Дьявол? Утонченный эротизм ― вот мой Бог, ― парировал я. ― Я многое отдам за новые ощущения: без них я, как растение без углекислого газа. Эротизм, если хочешь, ― мой углекислый газ, он - моя жизнь, и без него я умру в страшных мучениях.

Я умышленно дразнил Глеба. Я вообще люблю его иногда подразнить. Особенно когда он пьян ― вот тогда он весь в моей власти.

И я не напоминаю ему про морпеха. Не без моей помощи Глебу удалось тогда отвертеться: это я придумал ему алиби. А не напоминаю ему об этом ещё и потому, что тогда смалодушничал сам. При этом оправдываю себя тем, что даже если сдержать всех было не в моих силах, уж одного-то должен был. По крайней мере, хотя бы попытаться...

― Один мой знакомый батюшка говорит, что писателей в рай не пускают, и место им только в аду, причём, на самом дне ― после убийц, насильников и грабителей, ― как бы между прочим сообщил мне Глеб и посмотрел с ехидцей.

― А в каком аду подстрекатели? ― невинно спросил я, будто не уловил намёка.

― Не знаю. Не разбираюсь я в этом, ― увернулся он от провокационного вопроса и включил дурака: ― Надо у батюшки спросить.

― Ага, обязательно спроси насчёт подстрекателей!

― Я понимаю, рассказы, эссе ― это всё красиво. Они у тебя нервно-смешные и немного грустные, ― льстит мне с другого бока Борис и добавляет: ― Но чтобы оставить след ― только роман. Гадом буду!

Вот и скажите на милость: если тебя так подстрекают, можно ли удержаться от соблазна?

Уклончивое подстрекательство одного дополнялось категоричностью другого, и я всерьёз задумался над советом друзей.

... Боря категоричен всегда. Но почему-то его категоричность даёт сбой

--">