Павел Рафаилович Сутин - Апрель, Варшава

вам не указывает, перестаньте! Просто я по вашему лицу вижу, что вы дадите очередную вашу умную статью. Все будет разложено по полочкам. Столько-то автоматов, столько-то пулеметов… Стольких-то расстреляли, стольких-то повесили. Обычная ваша бухгалтерия».

«Это называется „фактологией“, Мира, а не „бухгалтерией“. Хорошо, ну а чего бы вы хотели? Только спокойнее».

«Самый верный способ привести человека в неистовство — это несколько раз подряд повторить ему „спокойнее“. Так вот, я бы хотела, чтобы самый порядочный журнал в Москве кое-что напомнил этой беспамятной стране!»

«Бросьте, Мира. У меня идиосинкразия на пафос. И если уж на то пошло — напоминать надо другой стране».

«А им напоминать не надо! Они покаялись! И по сю пору каются!»

«Послушайте, это мой журнал. Его задачи разнообразны, а тематический спектр… э… обширен. И я сам решаю: какие материалы давать, в каком тоне давать и когда. Вам нужно, чтоб во всех материалах на эту тему гремел набат. Мое же дело — факты и анализ. Есть журнал „Время и мир“, и есть мемориал Яд Вашем. Разные функции — понимаете?»

«Выбирайте слова!»

«Я выбираю».

«Ни черта вы не выбираете!»

«Прошу вас не повышать на меня голоса. За новеллу спасибо, поставлю ее в майский номер. Послушайте, Мира… Почему вы на меня давите, а? Почему я в разговоре с вами всегда чувствую себя виноватым? Мы дали материал о войне Судного Дня, мы доказательно утверждали, что сирийцы убивали пленных. Их посольство представило ноту. Нота сирийского посольства — она, по-вашему, не свидетельствует о том, что мой журнал занимает позицию однозначную и окончательную?»

«Погодите…»

«Нет, это вы погодите. Я, поверьте, горжусь тем, что у моего журнала хорошая репутация. Но ко мне же ходят, как в кассу взаимопомощи! А я, между прочим, не приемная Калинина и не академик Сахаров! Ведь что получается?.. Нет, уж вы послушайте! Наступает годовщина высылки крымских татар — и ко мне приходят крымские татары, человек триста, и требуют, чтобы была статья! Годовщина оккупации Эстонии… Минуту, Мира! Не перебивайте. Я вас не перебивал. Итак, годовщина оккупации Эстонии. Из посольства приезжает Тыну Тамм. Он пьет со мной чай, пьет со мной виски „за нашу и вашу свободу“ и говорит… Вы же знакомы с Тыну? Знаете, да, как он это говорит? „Нефосмошно, штоппы „Фремя и мир“ не осфетил этту тракеттию“. И все утверждают, что у меня порядочный журнал, и всем я что-то должен».

«Так… Спасибо за чай».

«Ладно, Мира, полно вам…»

«Всего доброго».

«Мира, ну ей-богу…»

«Не трудитесь, провожать не надо».

Немудрено, что она забыла берет.

— Ты иди пока, — велел Гаривас. — Я дождусь звонка и тебя позову.

Гаривас видел, как Владик остановился возле стола Янгайкиной. Она писала об учредительном съезде новолиберального союза. Владик показал пальцем строку на мониторе. Ира подняла голову, что-то сказала, они с Владиком беззвучно рассмеялись.

Гаривас открыл синюю папку.

«…Крест Армии Крайовой представляет собой посеребренный греческий крест с очень широкими плечами. На лицевой стороне креста в центральной его части помещен большой пятиугольный щит, обрамленный бортиком. В центре щита изображен „якорь“, составленный из стилизованных букв „Р“ и „W“ (Polska Walczaca), расположенных друг над другом. „Якорь“ окружен венком из ветвей лавра. На заднем плане композиции изображен фрагмент кирпичной стены. Оборотная сторона идентична лицевой, с той лишь разницей, что в центре щита помещена надпись в четыре строки: „1939 ARMIA KRAJOWA 1945“.

Плечи креста с лицевой и оборотной сторон покрыты мелкой насечкой, ребра которой перпендикулярны осевым линиям креста…»

Не то… Он отложил лист, взял другой.

«…В первый день заседания Ставки 2-я танковая армия, развивая наступление на левом фланге 1-го Белорусского фронта, неожиданно столкнулась с мощными силами противника. В завязавшейся в последующие дни на линии Седлец — Минск — Мазовецкий упорной борьбе опрокинуть контратакующие танки противника не удалось. На узком участке фронта враг создал значительное превосходство в силах, нанес урон передовому корпусу 2-й танковой армии…»

Это из мемуаров Штеменко. Не то. Вчера Гаривас просил Янгайкину сделать подборку по Варшаве, а девочка сгребла всю Польшу с тридцать девятого по сорок пятый. И Первую Польскую Армию, и дивизию имени героев Вестерплятте, и Армию --">