Светлана Васильевна Волкова - Муха в янтаре

Светлана Волкова МУХА В ЯНТАРЕ

Все врут. Первушин сидел на корточках в правом углу реанимационного стола, маленький, ростом не больше суриката, и с усталым равнодушием пялился на лежащее рядом собственное огромное тело, вокруг которого роилось несколько врачей в зелёных пижамах и голубых намордниках. Кто там придумал, что есть некий тоннель, а в конце свет? Наврали.

Никакого тоннеля не было, он помнил лишь малиновую вспышку, чернильные пятна и вырастающие прямо перед глазами оранжевые дырявые зонтики, похожие на мухоморы.

Свое тело ему не понравилось. Какие-то нескладные тощие ноги с большими серыми ступнями, точно у мультяшного Братца-Кролика, худые руки, лежащие вдоль туловища, как корабельные канаты. На лице была пластиковая маска, что придавало ему сходство с приматом, из неё торчал короткий шланг с мешком, раздувающимся и сдувающимся, как рыбьи жабры. Впрочем, зрелище это воспринимал Первушин без каких-либо эмоций, будто не он лежал сейчас в холодном реанимационном блоке, весь утыканный трубками, а другой, чужой дядька.

— Разряд! Ещё разряд! — услышал Первушин. Не было никакого киношного «Мы его теряем». Молоденькая сестричка с «утюгами» дефибриллятора склонилась над телом, он со своего ракурса полюбовался её гибкой грацией. Кардиомонитор неприятно пищал и показывал сплошную зелёную линию. От манипуляций сестрички линия подрагивала, звук менял тональность, врачи начинали шевелиться активней.

Первушин зевнул, по привычке закрыв ладонью рот, и сам себе удивился: кто его зяв здесь увидит?

— Качаем! — басил доктор, видимо старший. — Хлористый кальций, адреналин!

— Пал Саныч, адреналина последняя ампула!

— Атрофин! И второй катетер в бедро, живо!

«Молодцы, — подумал Первушин, — стараются. Хотя глупо всё, суета».

Гибкая сестричка дрожащими руками передавала Пал Санычу какие-то штуковины, потом отошла на пару шагов, прислонилась к белой стене, закрыла глаза. Первушин заметил, как краешек голубой бумажной маски окрасили два чёрных каракуля — у девочки потекла тушь.

«Я, наверное, первый у неё, — подумал он. — Жаль девку. С первым покойничком тебя, милая!»

Первушин засмеялся, и ему показалось, что он услышал собственный хрипловатый смех. От неожиданности он привстал, вытянулся во весь малый рост и тут заметил Ксению…

Она лежала на соседней каталке, и вокруг происходил такой же спектакль. Первушин нашёл, что Ксения по-прежнему красива, её не портила ни обезьянья пластиковая маска с «дышащим» мешком, ни катетер, торчащий из-под ключицы, ни мятая бумажная шапочка со слабой резинкой, из-под которой выбился клок её вьющихся пшеничных волос.

Он вспомнил весь сегодняшний день и всю многолетнюю историю их болезненной любви.

* * *

Автомобиль летел по загородному шоссе, давящая тишина в салоне шинковала воспалённый мозг. Надо было как-то начать разговор. Он хотел включить радио, но Ксю остановила руку Первушина, продолговатые пальчики сжали его ладонь. Нет, она не даст ему уйти и на этот раз. Первушин не без труда выдернул руку и схватился за спасительный руль. Два года он задыхался от любви к этой женщине, два безумных года! Мог ли подумать он тогда, что одно её прикосновение станет для него нестерпимым — все последующие дни! Он краем глаза взглянул на Ксю и ещё раз поймал себя на том, что ненавидит каждую чёрточку её красивого холёного лица. Когда это произошло? Первушин не мог ответить. Был любимый человек, да весь кончился, это чужая женщина сидит сейчас в пассажирском кресле, скрестив точёные острые колени, о которых он когда-то грезил.

— Ксю, нам надо что-то решить. Я больше не могу так.

— Не надо, Максим. Оставим всё, как есть.

Он тряпка, тряпка! Через неделю ему стукнет сорок, а так и остался безвольным Максимкой. Внутренний голос шептал ему: «Ну давай же, скажи ей, как она тебе противна, что борешься с брезгливостью, когда вынужден делить с ней постель!» Но другой, ласковый тенорок вторил первому: «Нельзя так с женщинами. Она ничего плохого не сделала. Ты просто разлюбил, не её в этом вина».

Но первый шептун подначивал: «Её, её вина, женщина всегда виновата!»

Первушин резко вошёл в поворот и Ксения с опаской посмотрела на него.

— Осторожней, любимый, мы --">