Егор Андреевич Архипов - История одной болезни

Егор Архипов История одной болезни

Беру кусок жизни, грубой и бедной,

и проживаю его, ибо я – человек.

I

– 

Альфа, ты сегодня была у врача? – спросил я у своей жены, пока мы ужинали великолепно приготовленной пастой с грибами.

– 

Да. Гален Аристархович говорит, что очень скоро все закончится.

Она сказала это как бы невзначай, в её голосе не было слышно радости. Нотки усталости выстраивались в симфонию Клинта Мэнселла. Клетки организма моей жены вели отчаянную борьбу с какой-то неистовой болезнью, а саундтрек, сопровождающий эту битву, становился всё удрученнее.

Осознание того, что Смерть если и не ведет тебя за руку к парому, который отправляется в далекое плавание по реке Стикс, то хотя бы плетется за тобой по пятам, обычно открывает людям врата в новую жизнь, ведь путь человеческий становится отрезком, а до этого представлялся лучом. Дела, отложенные на “как-нибудь потом” еще десятки лет назад, совершаются в ближайшее настоящее завтра.

Дела моей спутницы то ли были переделаны давным-давно, то ли не откладывались вовсе, но жизнь наша не изменилась совсем. В 15 лет человек только и делает, что мечтает; в 20 – понимает сложность выполнения своих мечт, но веры не теряет. Нам же было всего по 17 лет, но мечтать мы даже не начинали. Психологи говорят о трёх Я – состояниях, но где-то внутри нас родитель выгнал нас из Отчего дома, а ребенок вырос и сам покинул родительское гнездышко. Они оставили нам в попечение взрослого, и мы не представляли, что с ним делать.

– Так, может, мы отпразднуем это? – Пауза между нашими фразами явно затянулась, но ведь мы ели.

– Только давай сделаем это дома, не хочу видеть никого вокруг, кроме тебя.

– Мы можем заказать что-нибудь и посмотреть какой-нибудь новый фильм. – Так же делают нормальные люди?

– Отличная идея, так и сделаем.

Праздник был уже на пороге, но, видимо, он подумал, что дома никого нет. Всю жизнь к нам в гости заходили только сплин и хандра.

II

Нам было по 13 лет. Мои глаза увидели белокурую девочку с глазами из самого синего льда, которая таяла под лучами солнечного диска. Мне сразу показалось, что она потерялась, хотя для этого процесса она была уже слишком большой.

– Хороший сегодня день. – Не самое лучшее начало разговора, но мне же всего 13.

– Для того, чтобы уйти из дома? – Только сейчас я заметил следы таяния на ее лице.

– Что случилось с твоим домом?

– Он опустел. – Я не понимал, что она имеет ввиду, но видел пустоту в ее глазах и даже ощущал ее всем своим нутром. В горле встал ком, я сел рядом, взял ее за руку и больше никогда не отпускал.

Дом ее не только опустел, но и исчез со всех карт мира, и во всей Вселенной было не найти дорогого сердцу края. Сам я не был одомашнен обществом, поэтому кроме жизни на улице и своей скромной персоны ничего предложить не мог.

***

Не знаю, как нам удалось устроиться на работу, но мы это сделали. Моя вторая половина (следует сказать, что она действительно дополнила меня, я наконец-таки почувствовал себя целым, необделенным) была помощницей на кухне в какой-то низкопробной забегаловке, а я в том же злачном месте разгружал продукты. Нам дали кров и еду, и большего нам было не надо, всё остальное мы уже нашли друг в друге.

У нас не было имен. Нет, мы знали, как нас зовут. Вот только от наших коллег и наставников мы не слышали ничего, кроме как “дрянная девчонка” и “эй, беспризорник”. Не то, что бы нас это устраивало, но от этих людей зависели наши жизни, а это не такая уж и низкая цена для нас. Мы уже знали, что люди, чувствуя власть, превращаются в свиней. Только вот этих свиней мы не съели бы даже с голоду. Бережем честь, так сказать.

Нам удалось сохранить за собой рабочие места в течение трех лет. Нет, мы не были постоянными работниками месяца, но с обязанностями справлялись. У нас было несколько очевидных плюсов: работодатель не платил за нас налоги, ведь мы не были устроены официально (можно сказать, что нас вообще не существовало, документов у нас никаких не было) да и нам не платил вовсе. Деньгами, по крайней мере. От этих “ценных” бумаг мы не зависели. Сложно зависеть от того, чего в руках не держал.

Рано или поздно осознание важности материальных благ должно было прийти. Случилось это как раз в тот момент, когда нас выгнали с работы. Мы не были виноваты, просто пришли какие-то люди с проверкой именно в тот момент, когда кафе было в финансовой яме, поэтому и денег на умасливание не --">