Мигель Делибес - Письма шестидесятилетнего жизнелюбца

Мигель Делибес Письма шестидесятилетнего жизнелюбца

Перевод С. Имберта

Cartas de amor de un sexagenario voluptuoso.

К дурному обычаю говорить о себе самом и своих недостатках следует добавить, как составляющую с ним единое целое, и привычку обличать в характерах остальных недостатки, подобные собственным.

Марсель Пруст

25 апреля 1979 г.

Глубокоуважаемая сеньора!

Вчера, ожидая своей очереди в приемной врача, я по чистой случайности наткнулся на Ваше объявление в разделе «Знакомство по объявлению». Я небрежно перелистывал журнал, проглядывая бегло его страницы, как вдруг на полосе, где помещалось Ваше объявление, будто нечто окликнуло меня, словно бы строки эти были намагничены или обрели неожиданно движение и рельефность, в силу чего не смог я не откликнуться на их зов. Я прочел их. Прочел Ваше объявление несколько раз, как бы угадывая за бесхитростными словами некий иной, подлинный, сокровенный смысл. И вот теперь, дома, оставив поспешность и прежде, чем включить телевизор, решился я написать Вам эти строки.

Передо мной лежит Ваше объявление, лаконичное, но выразительное. Я совершил маленькое злодеяние, на которое никогда не считал себя способным: вырвал из журнала страницу. Это были тягостные мгновения, в течение которых я чувствовал себя так скверно, словно бы совершал преступление. И ведь, ежели подумать, поистине есть нечто преступное в том, что осмелился я искалечить печатное издание, преуменьшив тем самым силу Вашего призыва, лишив Вас той части потенциальных читателей, к которым мог попасть экземпляр, присвоенный мной столь неблаговидным образом. Если же закрыть глаза на этот недостойный поступок, действие Вашего послания было мгновенным: у меня не мелькнуло даже тени сомнения в том, что слова Ваши предназначались именно мне. Почему же?

Не так просто объяснить это. Текст Вашего объявления (за № 921), лежащий сейчас у меня перед глазами, гласит следующее: «Сеньора из Севильи, вдова, 56 лет, моложава, хорошее здоровье. Вес 53 кг, рост 1, 60 м. Любит музыку и путешествия. Хорошо готовит. С мужчинами до 65 лет родственных интересов». Ежели подумать, ничего особенного, но, как я уже Вам сказал, именно это объявление из числа стольких, там помещенных, привлекло мое внимание, заворожило меня до такой степени, что я не прочел больше ни одного. Я прямо-таки застыл на стуле, подле двери, не сводя глаз с этих строк, шрифт которых, в данном случае 8-й курсив, ничем не отличался от шрифта других объявлений (как, впрочем, и остальные сведения, что в основном, варьируясь лишь в возрасте, поле, росте или месте жительства, были по сути одинаковыми), но которые тем не менее содержали нечто такое, что притягивало меня, заставляло чувствовать себя адресатом. Быть может, упоминание о Вашей привлекательной моложавости? Или стройность Вашей фигуры, о чем говорят рост и вес? Ваше доброе здоровье? Уверенность в себе, о которой свидетельствует стиль заметки, или, может быть, порядок, в каком Вы перечисляете свои достоинства, восходя от самого заурядного к наиболее возвышенному, с тем чтобы в заключение подчеркнуть свой кулинарный талант, словно бы давая понять, что влечение к музыке, будучи удовлетворенным, не мешает Вам спуститься на землю и направиться на кухню поджарить картошки?

Я давно убежден, что одним из наиболее явных признаков упадка на Западе является прогрессирующее пренебрежение кулинарией. От сегодняшних девушек нередко можно услышать, что они не теряют на нее времени. Считаете ли Вы, сеньора, что время, затраченное на готовку, – это потерянное время? До недавних пор кухня была одним из немногих культурных устоев, которые мы еще почитали, но поглядите, что творится в последние годы – какая деградация, сеньора! Газ и электричество вместо дровяной плиты, жаровни на спирту, скороварки – какие пагубные изобретения! И, словно бы этого мало, – искусственный корм для скота, консервы, замороженные продукты… Но хуже всего, что это подается нам как прогресс, тогда как в действительности та же солка мяса и рыбы – средство древнее, как мир. Так что же это за достижения? – спрашиваю я. И где тут прогресс?

Моя покойная сестра Элоина, царствие ей небесное, бывшая на двадцать лет старше меня, готовила отменно, но по старинке. Она никогда не пользовалась ничем, кроме дровяной плиты. На дровах и углях, умело орудуя поддувалом, Элоина --">