Вадим Михайлович Кожевников - В полдень на солнечной стороне

попав после госпиталя не в свою родную часть, а в другую, незнакомую, где ему суждено себя заново показывать, какой он есть боец.

Кроме того, Григорий Петухов страдал тревожным беспокойством, опасаясь, как бы его нынешняя малопривлекательная штатская наружность не стёрла из душевной памяти бывшей связистки Сони, а теперь вроде как бы его жены, былой его армейский облик отважного командира роты, которого Соня полюбила на фронте столь самозабвенно и решительно.

Одно дело - в бою отвечать за жизнь каждого своего солдата, совсем другое дело - взять на себя полную ответственность за жизнеустройство сержанта-связистки, которая получила новое официальное высокое звание - «жена». И хотя Петухов тоже приобрел официальное звание «муж», звание «жена» ему казалось значительнее, тем более когда его носит не кто-нибудь, а сама Соня, лучшая радистка в его дивизии.

3

В годы войны Петухов не без основания полагал, что он может в любой день и час, как выражались тогда фронтовики, «накрыться». Поэтому, предусмотрительно и гуманно заботясь о том, чтобы связистка Соня в случае чего не так сильно переживала его гибель, Петухов совершал разведывательные попытки внушить ей, будто он вовсе не такой исключительно хороший, как она о нём думает.

- Для проявления личной храбрости, - рассуждал Петухов, - мне благоприятствует отсутствие крючков, какие других обязывают к персональному самосохранению.

- Что это за крючки? - осведомилась Соня.

Петухов посмотрел внимательно себе на сапоги, чтобы не смущаться чистого озёрного цвета вопрошающих глаз Сони, пробормотал:

- Ну там у кого жена, дети и прочее...

- А я тебе кто? - страдальчески воскликнула Соня.

- Боевая подруга, - внушительно произнёс Петухов и, поперхнувшись, разъяснил: - Которой положено сознательно реагировать на любые потери в личном составе подразделения.

- Ну вот что! Если тебя не станет, обвешусь гранатами и сразу под их танк, - твёрдо объявила Соня.

Петухов зябко поёжился, подбородок у него дрогнул, губы похолодели, но он мужественно овладел собой и стал так старательно сворачивать цигарку, что пальцы у него при этом не вздрагивали. Прикурил от трофейной зажигалки, спросил сипло:

- Ты спектакль «Ромео и Джульетта» когда-нибудь глядела?

- Смотрела и плакала навзрыд. Даже перед публикой было совестно.

- Ну тогда заявляю! Я лично такое осуждаю.

- За что? Там же только про любовь!

- Неправильная мысль. Будто среди всего тамошнего населения не было достойных, которые могли бы, так сказать, вызвать обратное чувство у него или у неё в случае выбытия из жизни кого-нибудь из них двоих. Получается неверие в человека.

- Почему неверие? - возразила Соня. - Это же радость, что на свете может быть такая высокая любовь.

- Хороша радость, когда по недоразумению да ещё самовольно дезертируют из строя жизни, - иронически обронил Петухов.

- Значит, так сильно любили, что решились!

- А я считаю подобную любовь слабосильной, если она не поможет перешагнуть через горе для дальнейшего правильного прохождения жизни.

- Ох и ограниченный ты человек, - скорбно вздохнула Соня. - Даже слушать - противно. Ещё не хватало, чтобы ты ко всему добавил, будто незаменимых людей нет.

- Именно, в точку! - фальшиво обрадовался Петухов. Но тут же спохватился, побагровел, сконфуженно попытался оправдаться: - Ну, не в узком, конечно, смысле, а в принципиальном. - И, рассердившись, что так неловко оправдывается, объявил: - Они вот уверили друг друга, что он исключительно самый лучший, она единственная, самая наилучшая на свете. Это, если хочешь знать, самообман, зазнайство!

- Ничего ты в человеческих чувствах не понимаешь! - оскорбилась Соня и гордо произнесла: - Во всяком случае, теперь я из-за тебя под ихний танк в отчаянии, что тебя нет, не кинусь.

- Вывод нормальный, - ненатурально одобрил Петухов. И, горько сожалея об этих своих словах, с едкой усмешкой добавил: - Тем более когда мы теперь полностью обеспечены соответствующими разнообразными противотанковыми средствами.

- Я тебя сейчас даже ненавижу, - сквозь слезы произнесла Соня.

- Ну что ж, реагируешь по существу, - похвалил Петухов и вдруг попросил мягко и задушевно: - Только ты этот наш разговор все же припомни, если крайний случай, для облегчения переживаний.

- Ничего я не буду запоминать! - яростно сказала Соня. - И ты моими чувствами не командуй. Чего хочу, то буду помнить, а чего не хочу, сразу из памяти навсегда вышибу. --">