Николай Михайлович Карамзин - Избранные сочинения. В двух томах. Том 1

способности оценены: сначала Новиков привлек его к переводу книг, а позже, с 1787 года, доверил ему редактирование, вместе с молодым литератором А. Петровым, первого русского журнала для детей — «Детское чтение». В ту же пору в Петербурге развертывалась деятельность Радищева, Крылова и Княжнина. Фонвизин, больной и преследуемый Екатериной, не сдавался и в 1787 году пытался издать свой собственный сатирический журнал «Друг честных людей, или Стародум».

Карамзин подружился с А. Петровым. Они поселились вместе в старинном доме, принадлежавшем издателю Новикову. Годы дружбы с Петровым Карамзин помнил всю свою жизнь. Его памяти в 1793 году Карамзин посвятил лирический очерк «Цветок на гроб моего Агатона». Большое влияние на развитие Карамзина этой поры оказал масон А. М. Кутузов, проживавший в том же новиковском доме. Кутузов был тесно связан с Радищевым, возможно, он многое рассказывал Карамзину о своем петербургском друге. Однако круг интересов Кутузова был иным, чем у будущего автора «Путешествия из Петербурга в Москву»: его привлекали вопросы философские, религиозные и даже мистические, а не политические, не социальные.

В эту пору жизни Карамзин с глубоким интересом относился к различным философским и эстетическим концепциям человека. Его письма к известному и популярному тогда швейцарскому философу и богослову Лафатеру (в 1786–1789 гг.) свидетельствуют о настойчивом желании понять человека, познать себя с позиций религии. Любопытны эти письма и сведениями о круге чтения начинающего писателя: «Я читаю произведения Лафатера, Геллерта и Галлера и многих других. Я не могу доставить себе удовольствие читать много на своем родном языке. Мы еще бедны писателями-прозаиками (Schriftstellern). У нас есть несколько поэтов, которых стоит читать. Первый и лучший из них — Херасков. Он сочинил две поэмы: «Россиада» и «Владимир»; последнее и лучшее произведение его остается еще непонятым моими соотечественниками. Четырнадцать лет тому назад господин Новиков прославился своими остроумными сочинениями, но теперь он ничего больше но хочет писать; может быть, потому, что он нашел другое и более надежное средство быть полезным своей родине. В лице господина Ключарева мы имеем теперь поэта-философа, но он пишет не много» (Переписка Карамзина с Лафатером. Сообщена доктором Ф. Вальдманом. Приготовлена к печати Я. Гротом. СПб., 1893, стр. 20–21.).

Заключение Карамзина: «Мы бедны еще писателями-прозаиками» — справедливо. Действительно, русская проза к середине 1780-х годов еще не вышла из младенческого состояния. В последующее десятилетие благодаря деятельности Радищева, Крылова и в первую очередь самого Карамзина русская проза достигнет замечательных успехов.

Работа Карамзина — начинающего писателя — в новиковском детском журнале имела для него большое значение. Обращаясь к детской аудитории, Карамзин сумел отказаться от «высокого стиля», славянской лексики, застывшей фразеологии и затрудненного синтаксиса. Карамзинские переводы в «Детском чтении» написаны «средним стилем», чистым русским языком, свободным от славянизмов, простыми, короткими фразами. Усилия Карамзина в обновлении слога сказались с наибольшим успехом в его оригинальной, «истинно русской повести «Евгений и Юлия» («Детское чтение», 1789, ч. XVIII). Литературно-педагогические задачи детского журнала подсказывали молодому Карамзину необходимость создавать новый слог. Так подготавливалась его будущая стилистическая реформа.

Помимо активного сотрудничества в «Детском чтении», Карамзин серьезно и увлеченно занимался переводами. В 1786 году он издал переведенную им поэму Галлера «Происхождение зла», в которой доказывалось, что зло, причиняющее страдания людям, заключено не в обществе, не в социальных отношениях, а в самом человеке, в его природе. Выбор материала для перевода, несомненно, был подсказан его масонскими друзьями — Кутузовым и Петровым.

Живя в Москве, много работая, активно сотрудничая в новиковских изданиях, Карамзин оказался втянутым в сложные и противоречивые отношения со своими новыми друзьями. Их интерес к литературе, к нравственным проблемам, многообразная книгоиздательская и журналистская деятельность были ему дороги, он многому учился у них. Но чисто масонские и мистические интересы Кутузова и других участников новиковского кружка были ему чужды. Окончательно расстаться с масонским кружком помогло путешествие за границу, в --">