Сергей Николаевич Сергеев-Ценский - Стремительное шоссе

цемента было не нужно, — мне нужен был только купорос и листья сумаха… Но ведь Союзтабак имеет своих инженеров, а инженеры имеют свои знания, а по знаниям этим выходит, что без цемента какая же может быть цистерна? Но время-то идет или нет… Не сделать цистерны, — пропадет год. Запас листьев сумаха там же, на месте, я сделал; привезли купоросу; добыли котлы большие для варки моего снадобья…

— А его все-таки варить надо?

— Да, вот именно. А инженер Табаксоюза шлет бумагу за бумагой: ждать цемента. История… Директор же Красилин, — он маленький такой, но-о бойкий:

— Нечего и ждать, говорит, ни черта не получим… Крой…

И вот нашлись доброхоты, донесли все-таки Полю, что мы варим зелье. Едет он сам на нашу гору… А туда иначе нельзя проехать, как только верхом. А у нас уж сторожа стояли и в бинокль смотрели. Бегут к нам:

— Едет…

Мы сейчас котлы свои за уши да в лес, огни залили, одного парнишку оставили для объяснений, а сами все тоже в лес. Приезжает Поль, — ни-ко-го и ни-че-го… Только котлован, конечно, вырыт, что он и раньше видел, — под цемент, разумеется, а то подо что же?

Сидим мы в кустах в страхе и ужасе, но он в кусты не пошел. Видит, что работы не производятся, — уехал. Тут мы всею партией из кустов выходим с котлами, — рабочие мои объявляют торжественно:

— Когда такое дело, — ночью будем работать, только бы в срок поспеть.

И пошла потеха… Цементу бы сколько на такой бассейнище пошло — бездна! А моим составом всего на два дюйма мы землю в котловане покрыли, камнями — сухою кладкой — заложили, и вот вода пущена… И когда уж вторично этот самый Поль приехал обрадовать совхоз, что, видите ли, хотя цемента еще нет, но уж кам-не-дро-билку ему обещали достать такую, что, как сахар, гранит грызет, никакого гравия на гору возить не надо, и вообще дело в шляпе, так вот, когда приехал он вторично, Красилин ему уж внизу показывает, как по желобам куда угодно на плантации вода течет и посадка табаку вполне обеспечена. И стоило в несколько раз дешевле, чем было ассигновано… Так что, с какой стороны ни кидался кусаться этот Поль, никак Красилина укусить не мог… И сейчас работает себе моя цистерна, и хоть бы что! Ни капли воды из нее в землю не уходит… Даже и мои ожидания превзошла… А я так и не заметил, как отпуску моему пришел конец…

— Бед-ный! — засмеялась Галина Игнатьевна.

Стремительно вскочил мальчишка лет пятнадцати, остроскулый, косоплечий, и голова толкачом и несколько на левый бок, весьма деловито схватил ее корзину, перевернул, вскинул на голову и помчал к двери грузить.

— Куда?.. Зачем опрокинул вверх дном? — испугалась Галина Игнатьевна.

Но мальчишка выдался бойкий, он начал отчетисто выкрикивать, повернув к ней натуженное лицо:

— Зачем разоряться, мадам?.. Что у вас тут? Вино?! Масло постное?! Карасин?! Тут же сами платья!

— Одеколон и за жидкость не считает, — каков! — буркнул Мартынов, забирая кротовьими лапами ее круглую коробку и свой чемодан.

Набережная вся была в утреннем кипении. Двигались кучами купальщики с простынями, перекинутыми через облупленные, голые спины. Мальчишки шныряли с дельфинятами за плечами, — продавали их по два рубля за штуку. В ларьках цветисто отражали солнце бутылки с фруктовыми водами. Камни, лежавшие у самого берега в море, огромные камни — красноватые, с белыми жилами, казались нагретыми до того, что вот-вот расплавятся и растворятся в спокойной воде, слегка ее окровавив.

Шофер с косоплечим мальчишкой споро увязывал сзади машины вещи, а когда заметил подходивших из глубины городка еще двух пассажиров, — корявого кудрявого плотного малого и молодую белолицую женщину в красной повязке, — крикнул им ободряюще:

— Хорошо, что пришли, а то сейчас машину пускаю, — вас бы не ждал.

— Ишь ты, — «пускаю»… Мы бы вас и пешком догнали, велика штука, — отшутился малый.

У этих двух последних пассажиров старенького фиата никакого багажа не было в руках, только палки местной работы, и, держа свою палку прямо перед собою, удалого вида малый, — кепка на бок, открытый лоб, зеленые искорки в веселых глазах, — подошел к громоздкому Мартынову и заговорил сообщительно:

— Три рубля штука, папаша, а… Такую вещь, ее ведь всю сделать руками надо: выстругать — раз, разрисовать всячески — два, и выжечь также… И все это удовольствие за трояк… В чем дело? На тебе трояк, давай сюда палку. И жене своей вот тоже купил… Почему ей без палки? Пускай --">