Александр Георгиевич Малышкин - Сочинения в двух томах. Том 1

Александр Малышкин СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ Том 1

МЕЧТА О СЧАСТЬЕ

Писательский путь

Александра Малышкина

Когда отмечалось двадцатипятилетие со дня смерти писателя, Михаил Светлов сказал о Малышкине: «Малышкин — это чистота советской литературы…»

Да, в творчестве Александра Малышкина запечатлелись с особенной, родниковой свежестью главные устремления литературы социалистического реализма: ее романтика, ее мечта, ее вера, ее суровая правдивость, ее кровная связь с лучшими помыслами и чувствами миллионов людей. Для всего творчества Малышкина характерно напоминание людям о необходимости постоянного очищения всех переживаний, всех человеческих отношений, чтобы никогда не терялось в суете будней чувство главного, высокий смысл жизни. Эта лейтмотив творчества писателя — и это вместе с тем лейтмотив всей его жизни.

В облике Малышкина всегда восхищало соединение большой зрелости мужественного человека, много испытавшего на своем, к сожалению, коротком жизненном пути труженика, мастера и воина, с детским простодушием. В творчестве Александра Георгиевича тоже сказывались эти черты: ироничность, скептическое недоверие ко всему риторически-громкому, напыщенному и бьющее ключом веселое доверие к жизни, к людям; органическое чувство юмора и строгая серьезность во всем отношении к жизни, глубокое знание ее драматизма и трагизма — и столь же глубокое чувство возможности преодоления тяжелого и мрачного. Кокетство трагизмом жизни было столь же противно Малышкину в искусстве, сколь противна ему была и какая бы то ни было легкость, обтекаемость, поверхностность, помпезность. Он оставался одним из тех писателей, которые не поддались одической триумфальности, ложному монументализму, возвеличиванию одной личности за счет преуменьшения значения народа. Видимо, тут дали себя знать глубокие народные корни Малышкина, сказавшиеся и во всем его творчестве и во всем его характере. Он написал не так много: лирико-эпическая поэма в прозе «Падение Даира», повесть «Севастополь», первая часть романа «Люди из захолустья», ряд превосходных рассказов, в их числе такой шедевр, как «Поезд на юг». Но эти книги живут и будут жить, они поистине «томов премногих тяжелей», и одна из главных причин их прочной жизни заключается в том, что Малышкин всегда решал в своих произведениях коренную тему — тему-судьбу всей своей жизни, и эта тема всегда была темой-судьбой многих и многих людей.

Хочется еще сказать об одной черте облика Малышкина, в которой проявлялось его особенное обаяние. Это — сочетание простонародности с высокой интеллигентностью, а еще точнее: сочетание душевности русского мастерового человека с безупречной выправкой и изяществом манер отлично воспитанного офицера. Он был несколько ниже среднего роста (как будто для подтверждения своей фамилии), коренастый, подвижный и легкий, прекрасный танцор, рыцарски любезный с женщинами, серьезно и как-то вдохновенно образованный человек, наизусть, с великолепной задумчивой простотой не декламировавший, а, кажется, даже интимно рассказывавший на языке подлинника «Слово о полку Игореве», знаток русской истории и русской литературы. И всегда во всей его повадке напоминал о себе немножко озорниковатый выходец из русской уездной мастеровщины, всегда звучал в его интонациях особый, неуловимый, чуть насмешливый мастеровой говорок. Помню, на террасе Дома творчества Литфонда в Ялте мы, группа литераторов, принимали иностранных гостей. Малышкин отвечал по-французски, с корректной внимательностью на вопросы одной дамы; все шло по лучшим правилам этикета. Но когда дама спросила Александра Георгиевича, откуда он родом, он неожиданно перешел на родной язык и так выразительно, с такой смиренной и хитроватой миной сказал: «Пензенские мы…», что и русские хозяева и гости дружно расхохотались. Интонация, мимика, национальный русский юмор дошли до всех. Дама продолжала свои вопросы:

— Но это верно, что вы были морским офицером во времена премьера Керенского?

— Совершенно верно, madame, — --">