Евгений Андреевич Пермяк - Долговекий мастер

В ПРОШЛОЕ

Положим, оглядываясь в прошлое, вспомним, что была в те
глухие годы глухих окраин кошмарная россказня, которая
стоит презренного забвения. И было подобного «эпоса» ужасов
и страхов не так мало. И все это жило рядом с прекрасным,
светлым устным творчеством, где торжествовали Солнце и Доб­
родетель. Мне довелось слышать невероятное порождение мно­
гоцветной живописи языка и безжалостной жестокости. И чем
сильнее и красочнее было первое, тем злее — второе. И оно
тоже называлось святым именем: сказки.
В них говорилось о всеядных Ягах-ягишнах, об их столи­
ких пособниках — вещерах и вещерицах. О болотных девках
красавках-заманках, о ненасытных страхилатах, «обесчувствливающих» встреченного человека одним своим видом.
С очевидческой, свидетельской точностью рисовались дико­
бордовые от пресыщения упыри-кровососы, с подробным опи­
санием «биомеханического» устройства их языка «на манер
пиявки», так что к утру на теле человека оставались только
«саднеющие пятна вроде лишаев».
Дичайшая россказня велась сугубо натуралистически «уточнительно». Действовали в ней и мохнатые, жирные гробовые
черви, неприкаянные, костлявые, голые, безглазые покойники,
одержимые вечной бессонницей и ознобом от зябкой сырости
могил. Случались и злодеи-зимогоры, бражничающие и разбой­
ничающие вместе с бесплодными девицами-водяницами, не
мерзнущими зимой в темно-зеленых кухлянках из озерной
7

тины. Предусматривалось для убедительности все, вплоть до
валенок, свалянных пропойцами-шайтанами из лешачьей
шерсти осенней линьки.
Легионом зловещей нечисти густо населялся потусторон­
ний фантастический мир, а попутно и внутренний мир детей.
И мой мир.
Были на Урале и в Прикамье словесных дел мастаки, желч­
но наслаждавшиеся смакованием медленных смертей, долгих
мучений, доводящих до обморочных потрясений юных и взрос­
лых слушателей. До таких потрясений, что иного мальца на­
чинало трясти до наступления сумерек. Ему чудились в темнею­
щем углу или где-то под кухонной лоханью подкарауливающие
его, тщательно до этого, детально прорисованные чудища. Они
доводили до галлюцинаций и крепкие, трезвые, здравые головы,
а уж темные-то... Нечего и говорить.
Страшило все. И подпечье, где сидел обязательный для каж­
дого дома «суседко». И пустая корчага, в которой могла ока­
заться незримая днем и оживающая во плоти ночью несусвет­
ная осьмигрудая, шестирукая, семипалая, трехглазая (один
глаз на затылке) буйная тешительница по имени Марьяга.
Она могла притаиться в корчаге до полуночи, когда дремлет
на своем золотом троне и сам господь бог Саваоф, не видя, что
делается в ночи на его земле, особливо в ее лесисто-увалистом
Урале. А потом...
Потом происходило все то, что взбредало в голову расска­
зывающему таинственным полушепотом...
Самые отъявленные духи ухитрялись прятаться и на бож­
нице, по ту сторону икон, за спиной святых, поскольку у них
нет третьего глаза. И снова страховещателем нагромождалась
тысяча и одна вариация злодеяний. Они придумывались столь
искусно, что услышанное в яви переходило в нестерпимые сно­
видения. И от них не только дети, но и взрослые люди просы­
пались в холодном поту.
Старики и старухи, прожившие каторжный век в чудовищ­
ном порабощении беспросветных доменных, рудничных, завод­
ских непосильных тягот, может быть и не осознавая того,
мстили рано оставляемому ими миру, отравляя его сказитель­
ским ядом.
Натуралистически подробно их язык создавал «неопровер­
жимо и доказательно» существующих под землей и наземно
рыжерудных Злодеянов, алчных золотых Живоглотов, голод­
ных сухопарых Костоглодов, Змеев-прелюбодеев, измазанных
8

сажей, чернобанных Голопузиков, играющих по ночам в карты
на людские души... Мало ли было их в мрачном «фольклоре»
минувшего.
Возвращаясь из отклонения на магистраль повествования,
мне хочется признаться в финале этой главы, что я...
Что я, пожалуй, не виню рано отживших, изработавшихся
до поры до времени наших подневольных уральских стариков
и старух за эту всеразъедающую желчь. Ее вырабатывало и
накопляло ц них чудовищное бесправие, которое могло быть
только в отрезанных от мира бессудных, колонизируемых угол­
ках медвежьего царства, не случайным гербом которого был
медаедь, лицемерно несущий на своей спине --">