Евгений Андреевич Пермяк - Долговекий мастер

очень хотел. Поэтому мне были невероятно нужны объ­
ясняющие сказки, которые я уже озаглавливал про себя: «Го­
ворильные блины». О том, как тот же Гаврила пек на сковород­
ке говорящие граммофонные пластинки. «Скворец в ящич­
ке» — сказка о фотографическом аппарате, в котором предпо­
лагался скворец, умеющий моментально рисовать. «Заморская
проволока» — о телефонных проводах и так далее.
У меня были десятки сказок, рассказываемых мною само­
му себе, а мне хотелось, чтобы они рассказывались для всех.
Но у меня не было, повторяю, самого главного сказочного ма­
териала — слов, а задумок — хоть отбавляй. Во всяком случае,
больше, чем двоек в школьных тетрадях.
Начало двадцатого века было населено сказками, «расска­
зываемыми» заводами, инженерами, рабочими о производимом
ими. Я и в цементе видел сказку — «Окаменевший кисель»
или «Камень из волшебного киселя». Я не знал, как лучше на­
звать изумительное превращение цементного раствора в отвер­
девший «каменнее каменного» бетон. Это было чудо, которое
я свершал сам, разводя цемент в форме для желе, а потом, дав
ему затвердеть, получал красивую, блестящую каменную от­
ливку. Цветы. Листья. Ягоды... И рубчики по краям.
Я твердо верил, что через несколько лет вырасту волшеб­
ником. Каким именно, мною пока не было решено. Может
быть, граммофонным... Может быть, электрическим... Скорее
всего, им. Потому что электричество — это чудо из всех чудес
и сила из всех сил. Что же это, как не волшебство, когда
угольная нить, заключенная в стеклянный ламповый пузырь,
освещает ярко-преярко большую комнату.
Волшебство!
Но оно не выдуманное, потому что можно проскользнуть
через проходную завода и побывать в электрическом цехе и

И

увидеть машину, которая вырабатывает электричество, и оно,
как голос по телефонным проводам, идет куда тебе надо.
А если тебе надо, выпроси у тетки пятнадцать копеек и купи
«карманное электричество». Электрические батарейки к кар­
манным фонарикам тогда уже продавались в галантерейных
лавках. А сказок о них не было... Катастрофически не было и
не предполагалось.
Эта тоска по неродившимся заводским сказкам — сказкам
о таинственном, но не тайном, о волшебном, но рукотворном
долго терзала меня. А потом я подрос и даже вырос. Сказки
ушли из меня. Они, как я уже говорил, мне казалось, ушли и
из жизни. Я и не вспоминал о них. Даже казалось, что им нет
места в нашей жизни, где одно чудо рождает другое. И вдруг!..
Как взрыв! Как канонаду взрывов производит во мне П. Ба­
жов своей «Малахитовой шкатулкой».
Прорывается брешь... Не брешь, а широченный прогал в
новые, принципиально новые сказочные просторы. В просторы
заводов, фабрик, рудников, приисков...
Кто же вы, написавший эту книгу?
Кто вы, П. Бажов?
КТО ВЫ, П. БАЖОВ!

Мне совершенно необходимо знать, что это за человек, ко­
торый прорубил для меня широченный прогал в новые, прин­
ципиально новые сказочные просторы. В просторы заводов,
фабрик, рудников, приисков. Передо мной новые, принципиаль­
но новые действующие лица. Рабочие. Пусть это пока еще не
те индустриальные рабочие, которых я хотел видеть в сказ­
ках еще мальчиком, а всего лишь их предтечи, их отцы, деды,
иногда прадеды. Но все равно это рабочий люд. Заводской, а
не крестьянский быт и уклад. В сказах не только призрак
грядущего рабочего класса, но и его зарождение. Зарождение,
типичное для моего родного края. И где-то, в каких-то абзацах
сказов, проступает протестующий, подымающий голову и руки
па своих угнетателей, осознающий себя главной силой родо­
начальный герой, творец, мастер, труженик — рабочий. Соль
земли. Рушащая, карающая и созидающая сила.
Пусть в сказах П. Бажова как бы преемственно сохраняет­
ся тайная сила, некоторая как бы наследственность потусто­
ронних персонажей, но это уже не то. Совершенно не то. Во-

12

первых, они скорее условно аллегоричны, нежели потусторон­
ни, во-вторых, их, так сказать, идеологическая физиономия
приятна и тоже, так сказать, очевидна их классовая сущность.
Все они от Змея-полоза до Медной горы Хозяйки находятся по
пашу сторону баррикад в борьбе с поработителями... На них,
что называется, можно положиться.
В иных же сказах («Дорогое имячко», «Марков камень»,
«Тяжелая витушка») сказ предстает совершенно реалистиче­
ским произведением (рассказом, повестью) с --">