Юрий Серафимович Бородкин - Лесной колодец

связь, возникшая в столь грозную минуту, оправдана тем рискованным участием в его судьбе, которое приняла Валентина, и его ответной благодарностью. Чувство вины перед семьей приглушалось сознанием, что у него было не больше, чем у других, шансов на солдатскую удачу: от лихой пули не побережешься. Что же говорить о Валентине! Ее девичье чувство было доверчиво, пылко и жертвенно, как это могло быть на краю опасности, соединившей их. Она искренне предполагала такую же святость и со стороны Арсения, потому не требовала от него никаких обязательств. Зачем загадывать на будущее, если кругом идет война?

— Ты ведь меня совсем не знаешь, — говорил ей для успокоения совести Арсений. — Я мог миновать ваши Густищи, и тогда мы бы не встретились.

— Нет, мы не случайные друг для друга, нас свела судьба. Вот ты же сам говорил, как лежал за огородами возле деревни и решил: кто первый появится на тропинке, у того попрошу хлеба. Я и шла в это время мимо.

Приподнявшись на локоть и все еще удивляясь возникшей между ними близости, Арсений рассматривал ее смуглое, с тонкими бровями и ясным взглядом немного выпуклых глаз лицо, гладил черные, разобранные на пробор волосы, шею и глубокую впадинку там, где сходятся ключицы.

— А если я попадусь немцам? — спросил он.

— Меня тоже могут схватить.

— Тогда и тебе грозит расстрел за укрывательство красноармейца.

— Не пугай. У меня есть корысть: спасаю тебя от немцев ради себя, — наивно улыбнулась она и горячо, с неутоленной страстью оплела гибкими руками его шею…

Потом Арсений ушел к партизанам, предъявив сохранившуюся армейскую книжку. Иногда наведывался к Валентине, бывало, что и она появлялась в отряде, как связная. Екатерина Потаповна привечала его, точно зятя. Шла война, а у него в неведомых прежде Густищах рос сын Павлик. Кстати, это спасло Валентину от угона в Германию и как бы снимало с Арсения часть греха.

Когда отправлялся вместе в фронтом на запад, Валентина провожала его, уже не таясь односельчан. Остановились за огородами, около раскидистых ветел, где когда-то уставший и голодный Арсений испугал своим окликом Валентину.

— На этом месте мы с тобой встретились, здесь и попрощаемся, — сказала Валентина и сама, должно быть, почувствовала пророческую суть нечаянных слов. Долго с какой-то пытливой придирчивостью смотрела в лицо Арсения, в черных глазах ее копилась пугающая решимость. Вскинула руки, сильно обняла и замерла, сбивчиво дыша за воротничок гимнастерки.

— Ты останешься жив, потому что я буду молить об этом бога, — с фанатичной убежденностью говорила она. — Мы с Павликом будем ждать тебя.

— Всякое может случиться.

— Нет! Не для того я спасала тебя, чтобы потерять. Ты останешься жив…

Она не ошиблась. Ему повезло и в последний год войны. При распределении капитан скомандовал: «Кто умеет плотничать? Два шага вперед!» Ремесло это было хорошо знакомо Арсению — вышел из строя. Определили в желдорбат, восстанавливать мосты.

Пока находился в тылу у немцев, казался навсегда потерянным родной дом. Теперь война шла к исходу, и появилась надежда выжить, все чаще стал думать о семье, вспоминать Задорино. Долго размышлял, как поступить. Если переписываться с той и другой — нелегко совесть гнуть из стороны в сторону. Мария, конечно, считает его убитым, и неизвестно еще, как удастся довоевать. Она законная жена, а Валентина спасла от смерти. Павлик ему такой же сын, как Витюшка. «Сколько ему лет? Шесть, — пытался представить Витюшку Арсений. — В школу скоро. Да-а… А если Мария сыскала другого мужа? — подпугнул он себя. Раньше и в мыслях не держал этого. — В том-то и секрет, что наперед всего не угадаешь — легко было бы жить».

Все же первое письмо послал домой и, как только получил ответ, решил, что настал удобный момент расстаться с Валентиной. Да, они были близки почти три года, но что поделаешь — война. «Пока не поздно, надо остановиться, и так изрядно увяз, — говорил он себе. — Если бы не было Павлика, все было бы гораздо проще».

Здоров и невредим дошел Арсений до Германии. Только здесь его ранило в ногу чуть выше коленки: кость не повредило, могли бы еще отправить после излечения в часть, но, к счастью, демобилизовали.

Через всю освобожденную Европу торопились поезда обратно в Россию. Ехали демобилизованные в первую очередь. Ехали с победой, с песнями, неутомимо наяривали на трофейных аккордеонах — простор душе. Чем --">