(Люрен) - Гул проводов (СИ)

====== О скорости, безлунной ночи и горьких воспоминаниях ======

Мотор ревел, но ревел как будто издалека. По крайней мере, для меня он не имел никакого значения. Ни он, ни радио, с шипением и перебоями передающее вудстокский рок, ни Марк, громко вторящий ему. Всё осталось где-то там, позади, в скучном и неподвижном мире, а меня унесло вперёд, туда, где размытые огни и вой ветра, проносящегося мимо ушей. Ветра, приносящего с собой запах пыли, цветов и травы. Прохладного, печального ветра, который бывает только летним вечером.

Быстрее, быстрее, быстрее! Теперь мы не Сандра и Марк, выпросившие кабриолет у общего друга. Мы — хвостатая комета, ветер, свет, и мы несёмся в бесконечность, задыхаясь от нахлынувших впечатлений. Я думаю, что это и есть сама жизнь — попробуй, удержись. Жизнь — это юный подросток, несущийся на всех парах вперёд, пытающийся обогнать ветер, и совершенно не задумывающийся ни о чём, кроме этой пьянящей скорости.

Мы проносимся мимо домов, слившихся для нас в единую кашу. Как и подстриженных деревьев, автоматических поливалок, газонокосилок, магазинов и заправочной станции, где вечно ошивается всякая шпана. К нам приближается дом Леа, странной, несуразной Леа с вечно дергающимся глазом и обкусанными губами, Леа, которая не гуляет вечерами, а сидит дома и злится на ужасную связь. А другой-то у нас нет. Мы ведь живём у чёрта на рогах. Секунда — и этот аккуратный маленький домик с неухоженным садом исчезает позади. Мы проносимся мимо него быстрым красным пятном, оставляя после себя облако пыли и запах бензина.

Я встала и раскинула руки, подставив тело встречному ветру. Он пытался прижать меня обратно к сиденью, и мне от этого стало весело. Сама не понимаю, почему. Просто вдруг самой захотелось стать ветром и унестись на бесплотных крыльях отсюда далеко-далеко.

Скорость снижается, веселье улетучивается. Я пытаюсь поймать это настроение за хвост, но оно слишком юркое. Подобное настроение всегда слишком шустрое, словно бабочка. И так же мало живёт…

— Я же говорил не делать так, — осуждающе сказал Марк про мою манеру вставать, снизив скорость до нормальной.

Мы уже не неслись со всей безбашенностью неудержимой юности. Мы неторопливо ехали по асфальту, остывающему после дневной жары. Рок-эн-ролл сменила какая-то прилипчивая латиноамериканская песня. Марк любил такое, а меня от них тошнило.

— Зачем? — просто спросила я.

— Хорошего понемножку, — хмыкнул Марк.

— Глупость какая-то, — фыркнула я.

— Знаешь, Вампирёнок, сколько не гони, а себя-то позади не оставишь, — улыбнулся Марк, повернувшись ко мне.

У Марка был талант задевать за живое. Он не ставил целью оскорбить кого-то, просто говорил то, что придёт в голову, и так уж получалось, что попадал в точку.

— Ладно, не делай такое лицо. У меня просто бензин кончается.

Он полез в багажник за канистрой. Мог бы и не проверять: он всегда запасается всем необходимым. Такой уж он человек. Забавно. Все, кто нас знали в этом треклятом городе, думали, что он плохой парень, которому внезапно понравилась такая хорошая девочка, как я. Те, кто знали нас поближе, знали, что не такая уж я хорошая. И только я да наш общий друг знали, что он ненавидит вкус алкоголя и никого не осуждает. Что он плачет от латиноамериканских мелодрам и любит котят и попугаев. Он часто посещает городскую библиотеку и ночами напролёт зубрит уроки. И из-за того, что так много читает — хотя и без природного таланта тут не обошлось — у него хорошо поставлена речь. Он красиво говорит и красиво признаётся в любви. Что мог найти такой, как он, во мне, не понимает никто. Не удивлюсь, если и он сам.

Всё началось с одной драки. В средней школе я была изгоем. Это сейчас младшеклассницы советуются со мной по поводу макияжа, а те, кто меня ненавидит — их настолько много, что легче сказать, кто меня не ненавидит — стараются не ссориться со мной в открытую. Тогда всё было по-другому. Тогда я была Чокнутой Сандрой. Упырём Сандрой. Лохушкой Сандрой с вечными синяками и взглядом затравленного щенка — злым и испуганным. Дети услышали слова учительницы о том, что я такая же чокнутая, как и моя мать, и подхватили это.

У меня в те времена была всего одна подруга. Она была толстая и прыщавая, и её тоже все

--">