Михаил Геннадьевич Кликин - Мёртвые пашни (СИ)

Annotation

Компания студентов едет на «картошку», ввязывается в конфликт с сельской молодёжью, а потом… Потом начинается нечто странное, пугающее, ужасное…

От автора:

Рассказ был написан для сборника «Зомби в СССР». После выхода книги ко мне обратились представители кинокомпании «29 февраля» с предложением снять кино по этому рассказу. Подписали договор, я сделал сценарий, но потом всё застопорилось…

Михаил Кликин

Михаил Кликин

Мёртвые пашни

— Может, их там прибили? — шепнул Димка Юреев и заёрзал на своей скрипучей койке, будто бы едомый клопами. Он был страшно напуган — это чувствовали все, и всех это раздражало.

— Говорил же — не надо туда ходить! — истерически запричитал Димка. — Вот всем вам говорил! Нет, не послушали! Пускай идут, блин! На разведку, блин! Ну и где они, ваши разведчики? Прибили их, точно говорю! Пришибли! Что делать теперь будем?!

— А ничего! — зло откликнулся из темноты Миха Приёмышев. — Спать будем. Эй, Вольдемар, ты спишь?

— Уснешь тут с вами, — хмуро отозвался Вовка Дёмин. — И хватит меня Вольдемаром обзывать. У меня имя нормальное есть.

— Ты, Вольдемар, не ерепенься. Ты, Вольдемар, скажи лучше, сколько сейчас времени.

Все притихли, ожидая ответа. Но обиженный Вовка таился и молчал.

— Сколько времени, Володь? — спросил Иван Панин, приподнявшись на локте и таращась в непроглядную, густую словно мазут темноту…

Была ночь — тяжёлая, тихая, тёмная — жуткая. Здесь все ночи были такие. Ни тебе фонарей, ни машин. Еще двенадцати нет — а уж ни единого просвета, ни малейшего проблеска в округе. Приспичит ночью по нужде, выйдешь с остекленной веранды на крыльцо, встанешь нерешительно у перилец — до сортира бежать по тропинке метров двадцать: справа крапива в человеческий рост, слева кусты одичавшей сирени — и там, и там чёрт-те что мерещится. А в самом сортире еще страшней: бездонная черная дыра, из которой словно бы смотрит кто, внизу затаившийся, а за дощатыми дырявыми стенами, вроде бы, дышит кто-то и ходит вокруг… Постоишь так у перилец, послушаешь холодную зловещую тишину, дыхание сдерживая, да прямо с крыльца нужду и справишь.

И что бы тут парочку фонарей не поставить? — траты-то копеечные!

Да хоть бы на веранде свет включить можно было — сразу бы веселей и проще стало. Но нет — бородатый доцент Борис Борисыч ровно в одиннадцать часов выкручивает из щитка пробки и уносит их в свою комнатушку. Это у него обязанность такая — за студентами следить, чтоб они водку с портвейном не пили, порнографическими картами не играли и прочих беспорядков не устраивали. Без света попробуй-ка, похулигань: только и остаётся, что песни под гитару попеть, радио послушать, да девчонок обсудить тихонько — чтоб они через тонкую стенку услышать не могли. Час-другой — и угомонилась компания. Скучно же в темноте.

Вот хорошо, что Вольдемар предусмотрительный — и фонарик у него есть, и батарейки запасные привез. Жмотистый только, никому свое богатство не доверяет. Даже до сортира добежать…

Щелкнула тугая кнопка; на потолке возникло световое пятно и тут же соскочило на стену; неясный луч обежал комнату, отблёскивая на никелированных дугах кроватей, упёрся в стоящий на тумбочке будильник. Погас.

— Восемь минут четвертого.

— Спасибо, Вольдемар.

— Не называй меня так!

— Прибили их там… Прибили…

* * *

Серёга Цаплин месил сапогами грязь и ухмылялся: славный получился марш-бросок, почти как в армии; и отдохнули славно, отвели душу — завтра, пожалуй, всё тело болеть будет, а ноги, наверное, и вовсе отвалятся. Всё происходящее забавляло Серёгу, хотя бегущий рядом приятель его безбашенного веселья не разделял. Коля Карнаухов шестнадцать лет прожил в небольшом селе, и он лучше Серёги понимал, во что они вляпались.

— Говорил я тебе, — пропыхтел выбивающийся из сил и стремительно трезвеющий Коля, — не лезь ты к ихним бабам! Предупреждал ведь!

Тракторный дизель взревел где-то совсем уже рядом. Замелькали за редкими деревьями

--">