(M.O.Z.K. - F) - Следом за кистью распускаются цветы (СИ)

========== Сирень. ==========

— Ано…* — убедившись, что мужчина обратил на нее внимание, туристка продолжила: — Не подскажете… — неприветливый взгляд напугал иностранку, словно «страшилки» о неприязни японцев к гражданам других азиатских стран оказались правдой. — В какой стороне находится храм Ясукуни?* — девушка с корейским акцентом, окончательно запутавшись в карте, обратилась к первому встречному. И, честно говоря, уже пожалела о своем выборе.

— Храм Ясукуни? — переспросил прохожий. — Вы идете в противоположную сторону, — на удивление, голос незнакомца был намного мягче, нежели его взгляд.

И чем дольше он говорил, тем больше поддавалась жительница Сеула* обаянию отзывчивого японца. Девушка даже не заметила, когда мужчина закончил свой рассказ.

— Вы всё запомнили? — кореянка кивнула, хотя это было наглой ложью.

— Цветение сакуры в этом храме особенное, не правда ли? — попыталась она продолжить разговор.

Случайный собеседник взглянул на светофор, находившийся за ее спиной. Зажегся сине-зеленый кружок — можно было идти.

— Простите, но я тороплюсь, — и, не выслушав ответа заблудившейся туристки, поспешил перейти дорогу.

В кои-то веки ему повезло. Ведь вовремя появившийся зеленый свет спас его от трогательной истории о красоте сакуры и мечтаниях девушки увидеть ханами собственными глазами.

Опадающие лепестки сакуры никогда не привлекали Хатаке. Для него ханами всегда было всего лишь зрелищем, что потеряло былые краски. Ибо на фоне кровавых луж мелкие розоватые частички терялись.

— Цвет стал ярче, — не отрывая взгляда от розовых волос, промолвил пациент.

— Что? — Харуно прервала свою работу и, сделав шаг назад, попыталась скрыть смущение.

— Ты спросила, изменились ли цвета вокруг, — немного приподняв уголки губ, ответил он на второй вопрос доктора. — Вот мой ответ.

— А… — заправив один локон за ухо, Сакура попыталась прийти в норму, но как ни старался лечащий врач Какаши, румянец не проходил. — Я краску сменила.

— Вот как, — решив, что осмотр окончен, мужчина по привычке поднял воротник кофты так, что лицо снова было наполовину сокрыто от доктора. — Наблюдаются какие-то изменения?

— Не-е-ет, — неуверенно ответила медик, — но я еще не закончила!

Наивность, так и плясавшая в зеленых глазах девушки, привлекала собеседников. Словно остатки детства как магнит притягивали к ней людей, в том числе и ее нынешнего пациента. А румянец, только-только начавший сходить, делал ее еще милей. Хотя Харуно-сан об этом и не догадывалась.

— И, — приблизилась Сакура, — опустите с лица воротник вашей кофты: он мешает мне.

Хатаке беспрекословно исполнил слова доктора. Наверное, она это заслужила, ведь уже который год следила за его здоровьем. Хоть раз можно было побыть паинькой.

— Вы сегодня на удивление послушны, — заметила девушка, вспоминая, сколько раз ей приходилось уговаривать Какаши обнажить лицо. — Случилось что-то хорошее?

— Огласили дату выхода нового творения Джирайи-сама, — голос пациента стал немного мягче, Харуно даже удалось расслышать нотки веселья.

— И о чём же книга? — на автомате спросила она, не отрываясь от обследования.

— О любви, — мужчина знал, что подобный ответ ее обескуражит, особенно, когда его лицо было на таком близком расстоянии.

Ну что поделать, нравилось старому вояке подшучивать над ребенком, которым, несомненно, и являлась Сакура.

В такие моменты спокойствия былые трагедии отступали. Точнее, просто оставались в прошлом. И никто их не тревожил. Яркие краски красного цвета, которые разукрашивали стены и тела людей, меркли перед свежестью ветерка, приносившего с собой лепестки сакуры.

Хатаке ненавидел весну. Да и друг юности Ирука решил свести его с какой-то барышней. Поэтому Какаши совсем расхотелось вставать с кровати. Ведь даже в глухом районе Токио Умино достал бы его. Но пока мужчина в очередной раз «прятался» в довольно-таки уютном местечке (хотя для случайного прохожего подобное занятие ничем не отличалось от прогулки), прямо к нему приближалась девушка.

Лишь немногие представительницы женского пола рисковали менять

--">