Андрей Михайлович Турков - Что было на веку... Странички воспоминаний

class="book">Инсульта Нина боялась всю жизнь, страшась превратиться в со­вершенно беспомощное, а то и бесчувственное, бессмысленное су­щество (примеры были совсем близко, так угасала и теща сына.)

Однако в этом отношении Бог оказался к ней милостив: спустя всего лишь полтора часа Нины не стало.

Я полагаю, что и мой уход,

Назначенный на завтра иль на старость,

Живых друзей участье призовет —

И я один со смертью не останусь.

(Как всегда, не могу «обойтись» без Твардовского...)

На смерть Нины откликнулись не только друзья, сотрудники и ав­торы ее бывшего журнала.

«Она, — говорилось в некрологе, напечатанном в газете «Мос­ковские новости», — более двадцати лет возглавляла издание, ко­торое во времена советской цензуры стояло в одном ряду с «Новым миром» и «Литературной газетой». «Знание — сила» стал одним из первых, кто начал писать об экологии как об общественно-полити­ческой проблеме. Отказ от проекта переброски северных рек в се­редине 80-х — это в том числе заслуга журнала и его главного ре­дактора. Не единственная и не главная. Самое важное заключалось в том, что при Нине Сергеевне Филипповой возник и живет до сих пор журнал, где выполняется главное условие развития науки и об­щества — свобода мысли».

Конечно, сама она, по своему характеру, сочла бы все это страш­ным преувеличением!

«Не было у меня (при приходе в журнал — А.Т.) никакой про­граммы, — говорила она в одном позднейшем интервью — Я его (журнал — А.Т.) не строила, он сам строился. Как живой орга­низм. Знаете, говорят: есть театр режиссерский и есть театр ак­терский, режиссер которого делает все, чтобы актер смог рас­крыться. Показать лучшее в себе. Наш журнал — театр актерс­кий».

А вот что писала одна из «актрис» в статье «Запоздалое призна­ние»: «В вас не было ничего начальственного — ни в тоне, ни в по­ведении, ни даже в самооценке... В чем действительно состояла ваша привилегия, так это в ответственности. За все отвечали вы. Все ошибки, промахи брали на себя решительно и властно, закрывая со­бой «расшалившихся деток», как любовно называли всю нашу ре­дакцию.

...Вы разрешали все или почти все — фантазировать, эксперимен­тировать со статьями, рубриками, придумывать, устраивать «штурм мозгов»... Разрешали, бесконечно доверяя нам и абсолютно точно зная,только свобода способна рождать поступки и действия, достойные человеческой природы и совершенно необходимые человеку.

Мы знали и тогда, как нам и журналу чудесным образом повезло с Главным, но в молодости чудеса воспринимаются, как что-то впол­не нормальное, обычное».

Что к этому добавишь?..

Еще в преддверии новой больницы и опасной операции она с ее великодушием заранее постаралась меня утешить, сказав однажды:

— Помни, что я была счастлива...

Хотя я-то знаю, что во многом перед ней грешен.

Когда-то, в январе 1967 года, во время нашей размолвки из-за мо­его, дорого стоившего Нине «романа», она вдруг усадила меня на ди­ван рядом с собой и внешне спокойно, грустным и добрым голосом спросила:

— Ну, что — будем расставаться?

Я только головой отчаянно замотал и понял, что — ни за что, ни­когда...

Но вот теперь расстался. Навсегда. Безмерно ее любя и безмерно виноватым перед нею.

В сентябре того же 2004 года Нине исполнилось бы восемьдесят пять...

Той же осенью в Красновидове на лоджии возле твоей любимой комнаты вдруг объявился снегирь — будто какой-то привет от тебя, ушедшей.

Я вышел насыпать ему крошек и тут же заметил еще и давно не виданную белочку, шустро пробежавшую сначала по усеянной опав­шими листьями земле, потом — по дереву: самой-то ее уже не разли­чить было, но — стволик закачался. Как бы ты ей радовалась! Как и всему этому ясному, солнечному деньку уходящего бабьего лета...

Первая осень без тебя... Желтеют березы... Стучит дятел...

Первая весна без тебя. Скоро год, как...

Второй год... Третий...

Вышли две моих книги, которых ты ждала — не дождалась... Обе посвящены твоей памяти

Теперь на закате собственной жизни вспоминается бесконечно многое, пусть иной раз, на посторонний взгляд, быть может, и не­значительное.

Вдруг отыскалась шутливая записка,

--">