Павел Иванович Волков - Как жирафе седло или Нужен ли бог эволюции?

Вернёмся для примера обратно на Гавайи. Это превосходный пример островной изоляции — располагаясь в центре Тихого океана и никогда не имев сухопутной связи с материком, Гавайские острова заселялись очень медленно. Так, до первых поселенцев на Гавайях пополнение флоры островов, по расчётам учёных, шло крайне низкими темпами: один вид за несколько десятков тысяч лет. В эпоху «флота каноэ», первых поселенцев на островах, новые растения стали появляться на Гавайях с частотой нескольких видов за век. А в наши дни на Гавайях регистрируется несколько новых видов растений в год. Но, даже если оставить наше время и эпоху первых поселенцев, видно, что Гавайи всё равно чисто физически не были закрытым сообществом. На них регулярно прилетали зимовать птицы, приносившие с собой семена, а ветры и морские течения также способствовали обогащению флоры. Иными словами, «стабильный биоценоз» чем-то подобен средневековому «идеальному рыцарю» — он существует только на бумаге и в представлении А. Москвитина. В действительности между биоценозами происходит постоянный обмен видами, более или менее интенсивный.

Это не значит, что в состав образующих данный биоценоз видов не могут войти новые виды. Это значит только то, что теплого местечка для нового вида никто не приготовил. Появление нового вида ведет к переформированию связей между видами в обновленном биоценозе и после того, как эти связи приобретут устойчивый характер, о новом виде можно будет сказать, что он «занимает определенную экологическую нишу», которую он сам и создал, сформировав определенные цепочки взаимоотношений с «аборигенами».

Не совсем точно. Для Австралии, как я уже сказал выше, допускалось наличие свободных экологических ниш. Но это скорее исключение, чем правило. Обычно же новых поселенцев в устоявшемся сообществе действительно никто не ждёт. И всё же они приходят и даже натурализуются в уже имеющемся сообществе. Благодаря своим особенностям, дающим преимущество в выживании, вид-поселенец может просто «потеснить» уже имеющиеся виды, «вклиниться» между ними и получить свой «кусок» общего «пирога» — этот процесс как раз можно назвать выражением «занял экологическую нишу». Если у него нет таких преимуществ (сформировавшихся в иных условиях, в которых он обитал раньше), то судьба этого вида в роли переселенца печальна — он не сможет конкурировать с аборигенами, и в течение считанных поколений вымрет (а то и вовсе не даст потомства).

Мало того, даже если нового вида в экосистеме не появилось, связи могут «пересматриваться»: например, один из прежних видов травоядных в силу мутации получил возможность эффективно нейтрализовать яд в листьях одного из растений, которое ранее занимало незначительную долю в его рационе. Итог? Это растение займёт большее место в его рационе, численность травоядного животного будет расти, а бывшего ядовитого для него растения — сокращаться. Соответственно, видам живых организмов, зависящим от этих двух видов, придётся либо хорошо, либо плохо — в зависимости от того, на чьей они стороне. И неизвестно, чьим опылителем (может быть, очень узко специализированным!) окажется бабочка, личинки которой кормились только на листьях растения, ранее ядовитого для антилопы или жирафа…