(Penelope Foucault) , (timmy failure) - Закон постоянства (СИ)

========== Пролог ==========

В любом из измерений нет никого мудрее и заботливей кошки, но нет кошки мудрее богини Баст. Тим знал это не понаслышке.

Ему было шестнадцать, когда его отец согласился принести своего первенца в жертву. В стране начался мор животных, а это означало, что пора задобрить богов. В первую очередь — Баст. Тутимаос мало подходил на эту роль, но тем не менее противиться отцу не мог. Фараон тогда казался ему таким старым в свои почти сорок зим, и трон был так близок, и всё же судьба распорядилась иначе.

Его закололи на алтаре в храме богини Баст. Кровь его пролилась в ритуальную чашу, а забальзамированные органы оказались в канопах. Скарабеи съели его мышцы, масла пропитали его кожу, а бинты смотали суставы. Он погрузился в сон, ожидая, когда Тот и Анубис взвесят его грешное и полное гордыни сердце.

Но, проснувшись, он оказался не в мире мёртвых.

Баст оказалась добрейшей из богинь и дала ему второй шанс, выполнив желание несчастной пары археологов — Джека и Джанет Дрейков. Будущая мать неслучившегося фараона Египта плакала каждую ночь с тех пор, как узнала о собственном бесплодии, и однажды её просьбу услышали древние золотые пески, а пески донесли просьбу до Баст.

Джанет и Джек тогда готовились переправить в Америку мумию шестнадцатилетнего мальчика, похороненного с почестями, достойными верховного жреца. Пятнадцать лет назад была найдена гробница Тутанхамона, и с того момента среди учёных началось негласное соревнование; Дрейки, уничтоженные горем бесплодия, погрузились в него с головой.

Три дня и три ночи Джанет приходила по вечерам в подвал их дома, склоняясь над саркофагом и рассматривая сухие бинты, а на четвёртое утро мумия открыла глаза.

========== Чужак ==========

Баст собрала его заново. Тутимаос считался особенной мумией — Дрейки сумели перевезти все канопы с его внутренними органами.

Стоило Джанет покинуть подвал в третий раз, Баст приступила к работе. Тутимаос был освобождён от тряпичных оков, а его внутренности заняли своё место.

Все его мышцы свело в болезненной судороге — органы начинали функционировать впервые за тысячи лет. Он впервые за много веков сделал вдох, наполняя воздухом обновлённые лёгкие, и тут же зашёлся в крике и задрожал.

Боль была невыносимой. Но ещё невыносимее был ужас, паника, которая охватывала его с каждым мгновением всё больше. Он снова остался один.

Стало хуже, когда комнату залило жёлтое сияние. По крайней мере ему казалось, что оно ярче солнца. Его глаза не открывались с самого жертвоприношения, не говоря уже о том, как сильно они отвыкли от света.

Тутимаос зажал глаза руками, снова зайдясь в крике и пытаясь уговорить Гора, Ра и Исиду спасти его от этого слепящего солнца, помочь и не бросать к грешникам без суда.

Он причитал, пока кто-то не схватил его за плечи и не заставил сесть. По коже пробежал холодок — он почти забыл это чувство. В его родной стране так редко бывали холодные дни, да и лет с тех пор прошло немало, что он осёкся и застыл.

Кто-то обращался к нему, и голос звучал одновременно громко и тихо. Тутимаос не мог разобрать ни слова. Что это? Язык приспешников Сета? Куда он попал?

Его тряхнули за плечи, и Тутимаос мотнул головой и моргнул. Свет всё ещё был слишком ярким, но он смог рассмотреть фигуры мужчины и женщины. У мужчины был резкий голос, у женщины — мягкий.

Когда глаза пообвыклись, он смог рассмотреть пару получше. Бледные, будто мертвецы. Он таких за свои шестнадцать лет и не видел.

— Кто вы? Что вам от меня нужно? — спросил он, но его, кажется, не поняли. Тутимаос попытался резко встать, но ноги не слушались, и он упал обратно в саркофаг, больно приложившись копчиком.

Женщина что-то сказала мужчине, погладив его по плечу. Казалось, что она сейчас заплачет, глядя на Тутимаоса. Он не знал, что это значит. Мужчина обидел её? Он должен за неё вступиться? Он сложил руку в кулак и попытался ударить, но вместо этого завалился на бок. Его подхватили, завернули в какую-то тёплую тряпку, и женщина оттолкнула мужчину, начав растирать Тутимаосу плечи.