(Cursed Ellie) - Our golden years (СИ)

него были глаза, оно бы сейчас кидало недоумевающие вопросительные взгляды на хранивших молчание Мародеров в неполном составе. В принципе, эту роль взял на себя Питер, украдкой поглядывающий то на одного, то на другого и жующий изнутри щёки. Римус отчетливо слышал этот чавкающий звук, поднимающий в нем волну раздражения. Но Хвост был не при чем, а Джеймса не хотелось обременять ролью дипломата, которую он брал на себя, если кто-то из друзей выходил из себя.

Вид за окном сменился несправедливо светло-зелеными равнинами. Лучше бы шёл дождь — своеобразная поддержка от природы. Но нет, осень праздновала вступление в свои права обжигающим землю солнцем. Римусу очень хотелось закурить. Достать сигарету из вибрирующей пачки в заднем кармане и позволить никотину забрать хотя бы часть его напряжения. Он проспал все будильники. Вернее, утром он обнаружил груду из пластика и шестеренок на своей тумбочке. Его зверь любил поспать подольше после полнолуния. Пришлось нестись на вокзал со всех хромых ног. Поэтому теперь он сидел голодный, недовольный и готов был убить кого-нибудь за затяжку.

Правда, Джеймс сам убьёт его за вонючий дым, так что придётся дождаться вечера, чтобы ускользнуть из спальни.

Дверь с режущим скрежетом сдвинулась в сторону, и в купе сразу стало чуточку теплее. Римус узнал Лили ещё до того, как открыл глаза. Она пахла цветами и чаем с молоком. За лето она выросла на пару дюймов, в то время как он вытянулся на целых пять, и её лоб уткнулся во впадинку рядом с его костлявым плечом. Лёгкий пушок на макушке дразнил подбородок, и Римус любил этот пушок. Её объятья были уже так привычны, хотя раньше он и подумать не мог, что способен вот так расслабленно стоять, прижимаясь к девушке. Римус поймал усмехающийся взгляд Джеймса и вернул его.

— Эванс, хочешь заставить меня ревновать?

— Да, это мой коварный план, Поттер. Вынашивала его всё лето.

— О, так ты думала обо мне всё лето?

Лили смерила его строгим взглядом, не оказавшим на немного повеселевшего Джеймса никакого эффекта, но, видимо, поняв, что прокололась, проигнорировала его и повернулась обратно к Римусу.

— Как ты?

Вопрос на миллион, конечно. Паршиво, паскудно, погано. И врать Лили совершенно дохлый номер. Поэтому:

— Терпимо.

Она будто просканировала его насквозь, а потом остальных сидящих, немного дольше задержавшись на Джеймсе.

— Нам нужно в купе старост. Пойдем.

Римус кивнул. Ему абсолютно не было дела до этих собраний, но сейчас отдать всё внимание обязанностям казалось неплохим способом отвлечься. Он уже выходил вслед за подругой, как путь перегородила подоспевшая Маккиннон. Аккуратное русое каре, новая отглаженная мантия, кожа цвета латте с посыпкой веснушчатой корицы и блестящие огромные карие глаза.

— Римус!

— Марлин, — Римус думал отделаться вежливым кивком, но она обвила руки вокруг него и стиснула чересчур сильно. Пришлось ответить тем же. Почему всем надо его обнять, когда рёбра грозят треснуть и воткнуться острыми сколами в плоть?

— Джеймс, Питер, привет! — Залетела она внутрь. Римус начал подозревать. Он обернулся на Лили, и она сожалеюще качнула головой. Римус чуть не завыл, нужно было срочно сваливать на это собрание, пока… — А где Сириус?

Ну блядский Мерлин…

Он этого не вынесет.

Римус обогнул Лили и направился к выходу из вагона, стараясь сосредоточиться на мерном постукивании поезда и задвинуть тяжелые вздохи друзей подальше на задний план.

Пир в честь начала года тянулся тревожной низкой нотой, несмотря на весьма быструю распределительную процедуру. По сравнению с прошлыми годами, первогодок поступило значительно меньше, и оттого становилось ещё тоскливее. Те, кому выпадала честь учиться на Слизерине, нерешительно с опаской огладывали присутствующих, прежде чем идти к крайнему столу. Ну, не все, конечно. Были и те, кто после оглашенного вердикта менялись до неузнаваемости, моментально задирая нос и надевая заносчивое выражение.

Напряженная и душная атмосфера, перекрестные настороженные взгляды во время речи Дамблдора, и даже еда обладала странным металлическим привкусом.

Римус в основном отмалчивался и накалывал горох на вилку. О

--">