(Bartolomeo Rossi) - Мечтатель (СИ)

Имрин щурился от яркого света, не помогали даже широкие зашитные очки: здесь, на высоте, не было ничего, кроме солнца. Где-то далеко внизу, скрытые туманом от источников, расстилались Паровые Долины. Там, огромные големы работали с первородным веществом. Имрин добился назначения сюда из-за научной работы. Его интересовала отрицательно-насыщенная войра.

После войны Долины были на поколения изолированы от остального мира. Ядовитый воздух пустошей, скрытое за взвесью песка и пыли солнце. Огромные големы считались погибшими, Долины — разрушенными. Мир медленно приходил в себя. А големы ждали. Ждали, когда починят полотно и снова пустят поезда. Ждали механиков, инженеров. Ждали, когда мир, с осторожностью, снова встанет на ноги.

Когда механоиды, наконец, вернулись, их ждало неприятное открытие. Высоко над Долинами, на вокзале верховых паромотрис все это время оставалась войра. Много войры. Изолированная даже от Долин, она насыщалась неправильно и свисала темными гроздьями, клубилась по углам в многовековом сне, ожидая того же, что и големы — когда в Долины вернется жизнь. Появившиеся на вокзале механоиды были атакованы. Те, кому удалось спастись, рассказывали об огромном облаке темной войры, которая нападала на всех, буквально растворяя органику и механику. Микромеханизмы. В таком количестве, что напоминают жидкость. Живущие квазижизнью, в какой-то мере, понимающие это. Жаждущие стать полноценными. При нормальном насыщении, войра никогда не ведет себя агрессивно — ей хватает того, что она находится внутри живого существа и считает себя его частью. Это же облако стремилось заполнить пустоту внутри себя, поглощая всех, до кого сможет добраться.

Разгонять войру прибыли демоны и многие мастера: виртуозы в обращении с механикой, множество операторов по плоти. Каждый из них — лучший. И все равно многие не вернулись. Имрин не был лучшим…

Мимо, прерывая мысли, проскользила паромотриса. Имрин проводил взглядом изящный вытянутый каркасный вагончик. Утекающий вдаль, как слюда на солнце. Волшебный, легкий и быстрый, как ветер. Он любил наблюдать, как, даже пустые, они летят по разбегающейся в небе сетке путей… Настоящая свобода. Имрин осторожно продолжил свое путешествие по шпалам — дальше линия была перекрыта. Странно, но к высоте он, кажется, привык.

Имрин помнил, как впервые увидел Паровые Долины из окна поезда. Как впечатлила его круговая поездка, параллельно грузовым поездам, везущим в магнитном поле сотен вагонов первородное вещество. Первородный Огонь — лаборатория и домен Хозяина Гор, огромная машина во влажном тумане, к которой тянутся едва видимые кости этого мира: линии железных дорог. Големы, выше Девятой Горы, настолько большие, что их внутренние системы обслуживают механоиды. В одном из таких ему теперь предстояло жить.

Имрин обошел внешний двигатель, за счет которых паромотрисы развивали такую скорость, и пошел дальше. Он все еще не верил, что ему удалось обмануть Центр, убедив их, что хочет изучать возможные оставшиеся очаги патогена войры. Он был простым подмастерьем — он ничего про нее не знал. Но ему удалось быть достаточно убедительным — настолько, что получил назначение. И вот он здесь. Никто не верил — а он здесь.

Пару лет назад Имрин услышал историю о том, что случилось в Долинах после войны. О скоплениях отрицательно-насыщенной войры, о том, как она свободно перемещалась в воздухе пронизанного золотым сиянием небесного вокзала. Почему сиянием — никто про него не говорил, но Имрин иначе не представлял. Он захотел увидеть ее. Узнать. Понять, что она чувствует. Остальные не разделили энтузиазма: называли его мечтателем, выдумщиком — ведь это глупости, опасные глупости, к тому же, это было давно — ничего не осталось. Но разве не в этом смысл жизни? Выбирать из предложенного главное — ведь миру может оставаться месяц — и брать на себя ответственность за выбор? И вот, последние недели Имрин исследовал заброшенные тупиковые линии паромотрис, в надежде найти забытые станции или складские помещения, где еще могли оставаться очаги патогена войры.

Здесь, в Паровых Долинах, воздух сильно отличался от того, к которому привык Имрин у себя, в Низком Ветре. Горячие источники сильно повышали концентрацию кислорода, поэтому все рабочие жили над землей, в големах, а не в постройках внизу.

--">