(Las Kelli) - Линия обороны (СИ)

месяцев тяжёлого восстановления и не менее тяжёлой депрессии, после чего, ко всеобщему удивлению, устроился в Хогвартс тренировать новичков. Он обучал совсем ещё детей обращаться с метлой, тренировал ребят постарше, проводил матчи между командами факультетов, игравшими под руководством своих капитанов, как наблюдающий тренер и судья, и полностью отбирал, тренировал и вёл сборную Хогвартса, из которой игроки выходили в профессиональный спорт. Ему предлагали места в элитных клубах и даже место тренера сборной, но он отверг все предложения. Он возился с детьми и был доволен, насколько мог быть доволен человек его судьбы.

Оби-Ван успел послужить отечеству всеми силами, моральными и физическими, и практически все их сложить на его алтарь. Если Энакин скорбел по жизни, которой лишился, со всей её славой и буйством, соперничеством и сражениями, то Оби-Ван не знал ничего лучше своего тихого кабинета с видом на дубовую рощу и возможности каждое утро просыпаться в своей постели, в тишине и покое, и без необходимости сломя голову бежать навстречу опасности. Сражений ему хватило по горло.

Он был отличным мракоборцем — не лучшим, не выдающимся, не из тех, чьи имена остаются в учебниках истории, но из тех, чьё имя любой назовёт первым, когда нужно выбрать напарника для опасного дела. Из тех, кому поручат самое политически непростое задание, требующее навыков, выходящих за пределы обычных обязанностей мракоборцев. Коллеги дали Оби-Вану прозвище, которому он усмехался, но в душе позволял себе им гордиться: Переговорщик. Может быть Переговорщику и было место в учебниках истории, но точно не в новейшей. Такие, как он, заслуженное положение в обществе занимали лишь тогда, когда для общества дела, в которых они принимали участие, становились воспоминаниями, статьями в энциклопедиях. Но Оби-Ван не был честолюбив. Ему была присуща черта истинного мастера любого дела — способность испытывать удовлетворение от самой по себе хорошо сделанной работы, а не от признания её другими. И к моменту “выхода на пенсию” он знал, что может быть доволен своей карьерой. Он мог бы продолжать её, мог бы остаться внутри системы на иной должности, но Оби-Ван обладал ещё одной редкой чертой: чувством меры. И однажды оно сказало ему, что пора уходить. Пора закончить с битвами и интригами, которых хватило бы не две жизни, и прожить ту одну, что у него есть, в покое, которого он доселе не знал. Ему нравилось учить, и ученики отвечали ему искренним расположением. Ему нравилось переосмыслять и анализировать собственную жизнь, передавая свой опыт тем, кто, возможно, потом сам применит его на практике. В отличие от Энакина Оби-Ван был там, где и когда сам выбрал быть.

И всё-таки у них с Энакином было что-то общее. Несмотря на то, что Энакин был младше, в компании друг друга они ощущали себя двумя ветеранами, повидавшими жизнь и познавшими взлёты и падения. У Оби-Вана тоже частенько ныли старые раны, он привык обходиться своими силами, так что зелья на такой случай стряпал отменные. Энакин, как только прознал об этом, стал ходить за спасением только к нему, и постепенно посиделки “за бутылочкой” стали своего рода традицией.

— Этот балбес не знает даже, где у метлы конец, а где начало — не то что как с ней управляться, — сетовал, бывало, Энакин.

— Этот балбес и палочкой себе скорее глаз выколет, — соглашался Оби-Ван.

— Некоторые во всём хороши, а некоторые во всём плохи, — заключал Энакин.

— Правда ваша, коллега, — кивал Оби-Ван и салютовал ему чашечкой.

Энакин, пожалуй, был из первых. Оби-Ван редко встречал талантливых спортсменов, которым удавалось достичь сравнимых успехов в чём-либо ещё. Однако казалось, что Энакину удаётся буквально всё, стоит ему лишь приложить немного усилий.

— Неужели у тебя не было запасного плана? — спросил как-то Оби-Ван, имея в виду план на случай, если не сложится спортивная карьера.

— Нет, — легко ответил Энакин. — Никакого. Я знал, чего хочу, у меня это получалось, так зачем мне нужен был запасной план? У меня был отличный основной.

— Похоже на тебя, — заметил Оби-Ван.

Многие не могли понять, почему же Энакин, перед которым были открыты все двери и который мог тренировать лучший квиддичевский клуб, вернулся в Хогвартс. Оби-Ван, узнав Энакина поближе, недоумевал ещё больше. Энакин

--">