Андрей Мир - Гортензия

– Ну…, – протянул он, а затем, смеясь, на мгновение ещё сильнее сжал в объятьях своё сокровище и добавил: "жутко не хотелось тебя отпускать!"

– Но ведь ты был без сознания…

– А, это, – небрежно бросил он, – так… способность из детства. Давай-ка спи, Марта!

– Нет, расскажи! – настаивала она.

Жак вздохнул и начал рассказ:

– Мне было лет двенадцать. Я охотился, примерно, как мы с тобой сегодня, только это было зимой. На берегу противоположном "Гортензии" я выследил крупного взрослого оленя. К сожалению, моя стрела лишь ранила и напугала его. Он громко взревел, должно быть, предупреждая сородичей, и, обгоняя ветер, ринулся от меня глубже в лес, ломая цветистыми рогами ветки деревьев. Недолго думая, я бросился следом, желая добить его и избавить тем самым от страданий, но олень был очень силён и гнал меня несколько дней. Мы бежали по несколько часов кряду (его следы были хорошо видны на снегу, поэтому я не отставал), а потом оба обессиленные валились с ног. Порой я совсем догонял его, видел в пятидесяти метрах впереди, но был не в силах натянуть тетиву, а он, понимая это, не спешил продолжать путь. Постепенно, звериными тропами он перевёл меня через горы в более дремучий лес, и мы зашли так далеко, что теперь от него зависела моя жизнь. На третий день посреди ночи меня разбудил жуткий волчий вой, он был настолько близко, что спросонья мне показалось будто волк стоит совсем рядом. Я вскочил на ноги, вынимая нож, и огляделся по сторонам, олень лежал на поляне в десяти метрах. Он внимательно смотрел на меня и не собирался вставать, видимо наш с ним привал едва начался. Я подошёл к нему и добил его, не желая отдавать волкам. – (Жак решил не рассказывать Марте о том, что ему пришлось сделать несколько глотков горячей крови, хлынувшей из шеи животного, чтобы хоть как-то восстановить силы.) – Затем я быстро залез на ближайшее дерево и, едва сделал это, как несколько волков выбежали на поляну. Главою стаи был белый здоровенный вожак, он почуял меня и стал осторожничать, пытаясь определить моё положение по запаху. Я решил, что это мой шанс прогнать незваных гостей, получше зацепился ногами за ветки, достал лук и пустил стрелу. Вожак упал замертво, и вся стая жутко переполошилась. Они нашли меня, и стали то бегать кругами, то жадно грызть дерево. Мне ничего не оставалось, кроме как заночевать на дереве, тем более, мои силы ещё не восстановились и жутко хотелось спать. Тогда я обнял ствол своего временного прибежища и сцепил руки. Страх смерти научил меня при необходимости не разжимать руки во сне.

Утомлённая за день и убаюканная рассказом Марта быстро уснула, теперь её согревали не только костёр и белая шкура, но и тёплые объятья Жака.

Прошло несколько дней. Жак много времени проводил на охоте, и в конечном итоге засушил на костре достаточно мяса, которого должно было хватить на обратный путь до "Гортензии". Его нога окончательно зажила, и теперь могла сгибаться так же хорошо, как прежде. Марта больше не следовала по пятам за своим спутником, она собирала хворост для очага, обновляла примятые ветки лежака, собирала ягоды и рвала цветы. Она проводила много времени на берегу, наслаждаясь близостью прозрачной реки, а каждый вечер неизменно принимала горячую горную ванну.

На седьмой день с момента основания лагеря путешественники хорошо позавтракали, раскидали костёр и отправились к "Гортензии". Охотник уже разведал часть пути, поэтому пара быстро продвигалась к своей цели. Они почти безмолвно пробирались то через лес, то через пригорки и горы, разговаривая преимущественно во время коротких привалов. Во время же долгих переходов каждый думал о своём. Марта с болью в сердце вспоминала своих родных, и с каждым шагом её беспокойство лишь усиливалось. Жак думал о Марте и "Гортензии".

За целый день они прошли примерно половину пути, но завтра их ждала более пологая и лёгкая дорога. Путешественники сноровисто и быстро разбили лагерь; несмотря на усталость, Марта не пожелала отлынивать от работ. Наконец, усевшись рядом перед пылающим костром, они оба почувствовали приятную расслабленность, отстранились от терзавших их головы дум и повеселели. Девушка пристально оглядела новый пейзаж, а охотник глядел то на огонь очага, то на свою спутницу. Дни в лесу