Мария Сорока - На разных языках

остановлена и оштрафована.

И тогда Вера поняла, что многое может сойти с рук, если просто об этом не думать. Если ты не думаешь о проступке, то его как бы и нет, а если от последствий никуда не деться, то окружающие в большинстве своем охотно разделят твоё же беспокойство или твоё спокойствие. Само по себе это осознание было, в общем-то, бесполезным, но с этого у Веры началась прямо-таки череда прозрений. В результате она разругалась с родителями, переехала к подруге, потом со скандалом бросила медицинский университет, несколько месяцев провалялась в депрессии. Жизнь казалась ей бессмысленной штукой, с которой она совершенно не умеет быть в ладах. Её мысли касались либо абстрактных вещей, либо профессии, либо родителей – поначалу она даже и не думала об утерянном ребенке. Но постепенно она пришла к определенному представлению о том, с какого момента всё пошло наперекосяк. И она поняла, что обязана увидеться с сыном.

Казалось, это было одно из тех желаний, которым не суждено сбыться. Но без учёбы у Веры появилось много свободного времени для мыслей. Будучи днями наедине с собой (подруга пропадала то на учёбе, то на работе), она имела возможность превратить идею в значимый, продуманный, осуществимый план. И вот, внезапно даже для самой себя, Вера принялась распродавать немногочисленные ценности: подаренную родителями машину, несколько украшений, любимые платья. Когда почти ничего уже не осталось, она сложила деньги в рюкзак и купила билет на автобусный тур в Париж. Кроме денег она взяла с собой пару сменных трусов, пару футболок, снотворное и зачем-то кнопочный мобильный телефон, купленный на кассе в супермаркете. Когда автобус остановился в центре города и двери бесшумно открылись, она, в потёртых джинсах, стоптанных кроссовках, в чёрной байке и со старым рюкзаком за плечами, первой выскочила наружу и пошла по направлению к метро. Пока её спутники крутились, стараясь запечатлеть каждый старинный угол и каждую осыпавшуюся пилястру, девушки уже и след простыл. Только спустя несколько часов, переборов свое нежелание перед кем-либо отчитываться, она связалась с сопровождающим группы и сообщила, что до отправления автобуса из города поживёт у знакомых.

Вера планировала только посмотреть на сына. Быть может, если удастся, заговорить с ним. Она же не отправилась в путешествие по поддельному паспорту, не выбрала надёжное место для укрытия, не придумала легенду. Она даже не думала, как будет общаться с сыном при встрече, потому что на эту встречу не рассчитывала – иначе бы выучила пару подходящих фраз. Тем не менее, находясь в наваждении, в полуслепом состоянии нелогичной сосредоточенности, она уже оделась и снарядилась как для преступной авантюры. Отыскать мальчика было легче лёгкого. Приёмными родителями стали пусть почти незнакомые, но всё же коллеги-медики отца, а потому Вере в своё время удалось сохранить о них кое-какую информацию. С того момента эти люди не меняли ничего.

История с усыновлением была для неё темным делом. Родители – люди не то чтобы старой, а скорее странной закалки – не хотели как нормальные бабушки и дедушки опекать плод любви. От Веры они требовали немедленного поступления в ВУЗ и ответа за недальновидность. После прагматичных раздумий родители приняли решение, от которого должно было стать хорошо всем. Вера могла бы продолжить выстраивать свою жизнь по давно намеченному курсу, родственники избавляли себя от последствий её ошибок, а хорошие умные люди с отличными рекомендациями получали долгожданного ребёнка с хотя бы наполовину прекрасной наследственностью. Вера помнила наверняка, что в этом были замешаны взятки, какие-то поддельные справки. Но разбираться в этом она не хотела. Любые попытки разобраться в этой истории, состряпанной взрослыми – её родителями и новыми родителями малыша – значили бы, что она сомневается в своем выборе, что должна исправлять всё по закону, уже сама как взрослая. А Вера, мысленно возвращаясь к прошлому, снова чувствовала себя ребёнком, который не хочет принимать решения, который просто всем сердцем тянется к тому, что ему дорого.

После часового марш-броска, полного паники, Вера привела Лео к серой пятиэтажке в районе Клиши-Су-Буа. Они зашли в подъезд, поднялись по лестнице и постучались в одну из дверей. Им открыла высокая тощая девушка в грязной майке на бретелях и шортах для бега, с небрежным пучком на голове светлых волос розового оттенка.

– Вот --">