Клим Мглин - Кого не взяли на небо

Кого не взяли на небо

Пролог

Мощный подземный толчок нарушил многовековой сон некрополя, вырубленного глубоко в сердце монолитной скалы. Не успели каменные своды унять свой плач, пролившийся струйками жёлтого песка на древние истёртые плиты, как земля снова содрогнулась. Изящная колонна, устремлённая в потолок, испещрённый странными иероглифами и пугающими рисунками, надломилась. Третий толчок чудовищного землетрясения обрушил куски чёрного мрамора на исполинский саркофаг, установленный в центре огромного зала. Багровый терракотовый гроб, повторяющий очертания громадного волка, стоящего на задних  лапах, треснул. Недра земли вновь сотряслись — ещё три строгие колонны, казавшиеся непоколебимыми, рухнули. Оскаленная волчья морда покрылась паутиной трещин, керамика осыпалась. Раздался хриплый рык, что-то ударило в стенки усыпальницы, и зловещее изваяние разлетелось шквалом мелких осколков. В кромешной тьме склепа медленно разгоралась пара тусклых огоньков, превращаясь в два огромных звериных ока, багряно-жёлтых, словно пылающая осенняя листва.

Глава первая. Явление

«В тыкве надо быть круглым, в трубе длинным». Поговорка снайперов.

Утро случилось сумрачное и промозглое. Мелкий холодный дождь лил не только с неба: все четыре проклятые стороны света прыскали противной моросью. Резкие порывы колючего ветра трепали оранжевую рыболовную палатку, растянутую на вершине небольшого, лысого, как череп, пригорка, по склонам которого стекали вниз бурые ручейки грязной воды. Откинутый палаточный полог, исторгающий густые клубы сизого дыма, являл окружающему миру пару ног, обутых в армейские берцы, щедро заляпанные грязью. К длинным ногам прилагался полутораметровый винтовочный ствол, торчащий из-под складок апельсинового брезента. Дуло покоилось на воткнутом в землю упоре для рыболовной удочки. Владельца ног, пушки и оранжевого убежища звали Монакура Пуу.

Странное имя принадлежало худому, чудовищно высокому мужчине с длинной светлой бородой, заплетённой во множество косичек, и копной густых, опускающихся ниже пояса, волос, частично скрученных в неряшливые дреды. В миндалевидных голубых глазах плескалась медитативная отрешённость. Приклад семнадцати-килограммовой снайперской винтовки бренда «Анцио» вдавил его в пляжное складное кресло, втиснутое внутрь означенной палатки. В правой руке Монакура Пуу держал чадящую самокрутку, левой сжимал блестящие бока двухлитрового алюминиевого термоса. Монакура Пуу развлекался. И немного охотился. Ожидание жертвы притупляло чувство голода, усиленного крепким самогоном и ядрёным, самосадным сортом трубочного зелья.

У палатки валялось несколько громадных гильз, и большая куча чего-то, что напоминало фарш из мяса, кишек и меха. Немного раньше эта груда окровавленной плоти была двумя одичавшими собаками и сумасшедшим лосем, непонятно на кой ляд блуждавшими по этому необъятному полю. В качестве охотничьих трофеев Монакуре Пуу достались лосиные рога, и те части убиенных зверушек, что удалось найти в покрывающей поле жиже.

Да и нормально. За те годы, что провёл он в этом городке, он сам и те, кого он встретил, и оставил в живых, гурманами быть перестали. Встретил он семь человек. Семь живых людей за семь лет. Вряд ли просто совпадение. Четверых из них — трёх мужчин и бесполезную сумасшедшую старуху он пристрелил. Но пощадил двух женщин. Послушных и понятливых. Теперь они — одна из немногих услад в его нынешней жизни. Оставил в живых и маленькую девчонку, найденную на пепелище обезлюдевшего белорусского посёлка. Возможно, зря. Теперь она — его постоянная головная боль. Совсем недавно была ребёнком, а нынче расцветает, гордая и колючая, словно роза.

Монакура глубоко затянулся гигантским косяком, сделал большой глоток из термоса, вгляделся в линию горизонта и подавился.

Когда-то, в той прошлой жизни, что казалась теперь сном, он был солдатом, и неплохим. Да что там неплохим. Превосходным солдатом. Сержантом великой армии. Дурман, окутавший разум, не сильно ослабил инстинкты воина, и глаз опытного снайпера чётко уловил неясное движение далеко впереди, на расстоянии гарантированно удачного выстрела из «его девочки», как он ласково называл тяжелую снайперскую винтовку «Анцио». Бывший сержант схватил полевой армейский бинокль, посмотрел, отбросил в --">