Дипак Чопра - Иисус: История просветления

невесту перед алтарем или закутать хладное тело в час скорби.

Я положил черную от чернил кисточку на подставку и потер запачканные пальцы.

— Поставь ведро, пока мы с тобой не утонули. А потом подай мою накидку.

Снаружи бушевала пурга, сорвавшаяся накануне вечером с высоких пиков; ветер задувал резкими порывами, швыряя в окна горсти снега. Я вышел из своего приюта и огляделся.

Значит, конь...

Служке не терпелось. Он бросился вниз по склону.

— Найди седока! — крикнул я ему вслед.

Мальчишка остановился, обернулся. Не потому, что не расслышал, нет — ветер дул в его сторону, и он наверняка разобрал мои слова.

— Какого седока? — крикнул он в ответ.

— Который упал с коня. Найди его! Ищи как следует, не ленись!

Служка помедлил. Конечно, он предпочел бы пялиться на огромного коня, однако тело в снегу сулило поживу. Мальчишка кивнул и юркнул в щель между валунами, что возвышались по обе стороны тропы. За такими валунами легко укрылся бы и взрослый, что уж говорить о тощем юнце.

Я двинулся за ним — медленно, и вовсе не потому, что был гораздо старше. Честно сказать, я знать не знаю, сколько мне лет. Возраст утратил всякое значение давным-давно, однако суставы мои по-прежнему не скрипят.

Мне было видение чужака, два дня назад, но вот пурги я не предвидел. Снег незнакомца не погубит, а вот студеный воздух с горных вершин вполне на это способен. Внизу никто и не представляет, насколько тут может быть холодно. Я помогал селянам переправлять вниз заблудившихся путников, которым посчастливилось выжить, — у всех кончики носов и пальцев на ногах были черными. Поначалу они тупо молчали, а потом, стоило немного согреться, начинали вопить от нестерпимой боли.

Всякий в моей долине боялся вершин и опасностей, которые они насылали. А еще почитал горы, напоминавшие о близости небес. Но мне небесное блаженство ни к чему.

Селяне больше не обращались ко мне за помощью: их пугал скрюченный престарелый аскет, ступающий по снегу босыми ногами, когда сами они кутались в одежды из козьих шкур. Долгими зимними вечерами они судили и рядили между собой и наконец решили, что я спознался с демоном. Местные верят, что демонов тысячи, и уж один или два вполне могли снизойти до меня...

Я спускался по тропе, и вдруг до меня долетел звук, похожий более на писк крысы, чем на мальчишеский голос. Но я понял, что это за звук, повернул влево, откуда он донесся, и ускорил шаг. Хоть бы чужак выжил — мне хотелось этого по личным причинам.

За очередным гребнем я увидел небольшой сугроб. Рядом стоял служка. Сугроб не шевелился.

— Я ждал, пока ты придешь, — сообщил мальчишка. Лицо его выражало ту смесь страха и облегчения, какая свойственна лицам людей, полагающих, что они наткнулись на труп.

— Послушай, мне он нужен живым, так что не вздумай пинать, — предостерег я.

Мальчишка опустился на колени и принялся разгребать снег руками. Чужак ухитрился похоронить себя под толстым слоем снега, но удивительно было не это, а его поза — он стоял на коленях, сложив руки под подбородком. Мальчишка явно никогда не видел такой позы.

— Он что, свалился, как сидел?

Я не ответил. Меня приятно удивило, что этот человек продолжал молиться на краю смерти. Молитвенная поза подсказывала, что он из иудеев: на востоке люди молятся, скрестив ноги, а не на коленях.

Я велел мальчишке бежать в деревню за санями, и он не стал тратить время на вопросы. Вообще-то мы вполне могли донести чужака сами, но я хотел остаться с ним наедине. Едва служка исчез из вида, я нагнулся и припал губами к уху чужака, все еще ярко-розовому, хоть и тронутому инеем:

— Пробудись! Я знаю, кто ты.

Мгновение все оставалось неизменным. Чужак не шевелился, однако я не спешил поделиться с ним теплом своего тела. Если он — тот, кто мне привиделся, в этом не было необходимости. Оставался еще один способ, позвать его по имени.

— Иисус, пробудись!

Большинство душ откликаются, когда зовешь по имени. Некоторые даже способны откликнуться из-за порога смерти. Чужак шевельнулся, едва заметно, с покрытых снегом темных волос осыпались снежинки. Нет, это не судорога. Люди — вовсе не карпы, что зимой замирают подо льдом, а по весне, когда солнце растапливает лед, вновь оживают. Этот человек силой воли обрек себя на полную неподвижность, а теперь той же силой пробуждался. Останься служка со мной, он бы наверняка решил, что я прибегнул к черной магии.

Иисус --">