Сергей Сергеевич Аверинцев - Религия и литература

РЕЛИГИЯ
И
ЛИТЕРАТУРА

СЕРГЕИ
АВЕРИНЦЕВ

РЕЛИГИЯ
И
ЛИТЕРАТУРА

ЭРМИТАЖ

1981

Сергей Аверинцев
РЕЛИГИЯ И ЛИТЕРАТУРА
(Сборн и к статей)

Sergej Averintsev
RELIGIJA I LITERATURA
(“Religion and Literature” .
Collection of philosophical articles.)
Copyright ( c ) 1981 by HERMITAGE
All rights reserved.
Library of Congress Cataloging in Publication Data
Averintsev, Sergei Sergeevich.
Religiia i literatura.
Includes bibliographical references.
1. Religion and literature—Addresses, essays, lectures.
2.Spengler, Oswald, 1880-1936-Philosophy-Addresses, essays,
lectures. 3. Maritain, Jacques, 1882-1973—Philosophy—Addresses,
essays, lectures. 4. Jung, C. G. (Carl Gustav), 1875-1961 —
Addresses, essays, lectures. I. Title. II. Title: Religija i literatura.
III. Title: Religion and literature.
PN49.A88
801
81-4115
ISBN 0-938920-02-2 (pbk)
AACR2
Published by HERMITAGE
2269 Shadowood
Ann Arbor, Michigan 48104, USA

Греческая «литература»
и ближневосточная «словесность»
Д В А Т В О РЧ ЕС К И Х П Р И Н Ц И П А

= 5 |С { горизонте так называемого «культурного наследия», отлог=£_ж ж ен н ого тысячелетиями человеческой истории, выделяется
особый участок — «теменос», как называли греки огороженные про­
странства своих святилищ,— на который европейская культура из
века в век оборачивалась с кровным, напряженным и всегда небеско­
рыстным интересом. Этот участок, значение которого для всех нас
и поныне не с чем сравнить \ назывался еще недавно «классическая
древность»; для простоты можно заменить старомодное сочетание
двух слов одним именем: Греция. Конечно, очень долго (скажем, со
времен придворного классицизма Карла Великого и до времен при­
дворного классицизма Наполеона) греческие культурные нормы усваи­
вались по преимуществу в их латинской кодификации. Но дело в том,
что римляне как раз и были первым не-грекоязычным народом, вос­
1 Понятием уникальности не следует злоупотреблять, но не значит же это,
что мы смеем отказать в уникальности тому, что впрямь единственно в своем
роде! Одно время было модно метать громы и молнии ио поводу словосочетания,
в свою очередь модного тогда на Западе: «греческое чудо». Само ио себе это
словосочетание стоит немного — оно слишком «красиво», чтобы помогать мысли.
Не следует забывать, однако, что по изначальному смыслу слова «чудо» — то,
чему можно и должно «чудиться», что законно обязывает нас к удивлению.
Платон говорил, что удивление — преимущественное состояние мыслящего че­
ловека; надо полагать, его слова разумнее, чем внутренняя установка некоторых
гуманитариев, использующих свои «концепции» как средство уговорить самих
себя не удивляться, освободить себя от удивления, растворив предмет этого
неприятного чувства среди якобы самопонятных общих категорий и выяснив, что
«ничего в нем нет особенного». Каждая партикулярная культура, вышедшая к
всемирному значению, ставшая универсальным символом, как найденная в акте
свободной человеческой инициативы реализация общезначимых возможностей,
есть, разумеется, нменно «чудо», и если почему-ннбудь не следует этого говорить,
так разве потому, ято это трюизм, не нуждающийся в разъяснениях.

5

принявшим эти нормы в отрешенном от языковой реальности виде
как основу для собственного творчества, так что созданная ими куль­
тура явила собой самый ранний из «ренессансов» эллинства и подтвер­
дила самым своим существованием общеевропейскую значимость
инициативы греков (важно, что Рим — в отличие от эллинистического
Востока — не был «эллинизирован», то есть подчинен политическому
и языковому верховенству греков, но свободно покорился их концеп­
ции культурного творчества и тем положил начало европейскому
«гуманизму» в возрожденческом смысле слова). Если сириец Лукиан
не может стать литератором в греческом смысле слова, не став по­
просту греческим литератором, то Цицерон — римский литератор,
выявляющий, однако, в своем литераторском самоопределении те
представления о литераторстве, которые создала Греция. Подлинным
началом остается Греция.
Опыт нового времени в его оглядках на Грецию обобщен в изве­
стной формуле Маркса, согласно которой «греческое искусство и эпос
... продолжают... в известном отношении служить нормой и недося­
гаемым образцом» 1. Нелишне вспомнить, что формула эта, по своему
непосредственному содержанию традиционная, высказана в контек­
сте удивления, почти недоумения, и отмеченный в ней факт охаракте­
ризован как «трудность». Прояснение его есть в глазах Маркса более
сложная задача для ума, чем дедуцирование форм греческого худож е­
ственного --">