Исторические корни волшебной сказкиВладимир Пропп. Исторические корни волшебной сказки
Книга В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» и ее значение для современного исследования сказки
Предисловие
Список сокращений
Глава I. Предпосылки
Глава II. Завязка
I. Дети в темнице
II. Беда и противодействие
Глава III. Таинственный лес
Глава IV. Большой дом
I. Лесное братство
II. Загробные дарители
III. Дарители-помощники
Глава V. Волшебные дары
I. Волшебный помощник
II. Волшебный предмет
Глава VI. Переправа
Глава VII. У огненной реки
I. Змей в сказке
II. Змей-поглотитель
III. Герой в бочке
IV. Змей-похититель
V. Водяной змей
VI. Змей и царство мертвых
Глава VIII. За тридевять земель
I. Тридесятое царство в сказке
II. Тот свет
Глава IX. Невеста
I. Печать царевны
II. Трудные задачи
А. Обстановка
В. Содержание задач
III. Воцарение героя
VI. Магическое бегство
Глава X. Сказка как целое
СноскиСноскиСноски

Владимир Пропп
Исторические корни волшебной сказки

© ООО Издательство «Питер», 2021

© Серия «#экопокет», 2021

Книга В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» и ее значение для современного исследования сказки

С именем Владимира Яковлевича Проппа связана целая эпоха в развитии мировой фольклористики. Книги его издаются и переиздаются, переводятся на многие языки (не только европейские, но и на японский, турецкий, иврит и другие).

«Морфология сказки» и последующие работы ученого ценны для современной науки и в плане общей теории, и в плане методики анализа фольклорных произведений. В пестроте материала, в разнообразии задач, связанных с его изучением, В. Я. Пропп всегда стремился вскрыть единство, понять систему, найти направление, в котором может быть осуществлено структурное, генетическое или историческое разыскание. Метод анализа фольклорных произведений вырисовывается из его работ со всей очевидностью, и тем не менее В. Я. Пропп считал своим долгом еще и еще раз разъяснять читателю те принципы, на которых строятся его исследования. Не случайно почти любая его книга или статья начинается с вопроса о методе. Вопросы методологии анализа, как они ставятся и решаются В. Я. Проппом, касаются не какой-то определенной работы, но любого исследования, где система мысли и отдельные положения возникают не на путях умозрительных гипотез, как бы ни казались они привлекательны и остроумны, а на основе скрупулезного сопоставительного изучения и анализа фактов, которые в таком случае перестают иметь иллюстративный смысл и действительно становятся материалом для обдумывания и прочной опорой для выводов и решений.

Новой для русской науки 1930-х годов была и методика второй книги В. Я. Проппа по сказке, посвященной ее генетическим истокам. Фундаментальный труд В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» – «книга необычайно яркая, увлекательная, парадоксальная и глубоко дискуссионная по своим выводам и аргументации, важна в методологическом плане прежде всего тем, что по-новому устанавливает и исследует сложность и многообразие сетей сказки с действительностью, с миром реальной деятельности, представлений, верований первобытного коллектива, с его социальными институтами и бытом. Подлинным открытием было установление В. Я. Проппом качественного своеобразия отношений сказки с действительностью, форм и способов художественного преломления действительности в сказках, самого процесса сказотворчества и материала, к которому оно обращалось».^[1]

Фольклор рассматривался В. Я. Проппом как явление интернациональное, которое не может быть исследовано глубоко в рамках одной народности. Только наложение друг на друга исходных моделей этнографических субстратов разных народов дает возможность с помощью одних систем заполнить «белые пятна» в других. В. Я. Пропп прекрасно понимал, что знать глубоко и всесторонне весь мировой материал (включая туда мифы, обряды, обычаи и фольклор) невозможно, и тем не менее было совершенно необходимо раздвинуть рамки фольклористических исследований. «Здесь надо взять на себя риск ошибок, досадных недоразумении, неточностей и т. д. Все это опасно, но менее опасно, чем методологически неправильные основы при безукоризненном владении частным материалом».^[2] Для русской фольклористики конца 1930-х годов это была новаторская позиция. Прошли десятилетия,

--">