Леонид Михайлович Геллер - Вселенная за пределом догмы

фантастикой и нефантастической литературой после
революции и вплоть до начала 60-х годов, а затем — анализ
фантастики 60-х годов, взятой вне хронологии, как некое
целое. В этой части я сделал сокращения и уточнения, но
оставил в сохранности ход анализа и точку зрения, с кото­
рой он велся.
Отказавшись от главы, посвященной теоретическим рас­
суждениям, я должен вкратце пояснить методологические
посылки этого анализа. Не вдаваясь в тонкости, будем счи­
тать литературным жанром в прозе такой тип произведений,
который сформировался на основе закрепленного тради­
цией однородного сюжета с четко выраженной прагмати­
ческой функцией. При этом я называю сюжетом данную в
тексте цепь событий (мотивов), которые в свою очередь
понимаются как изменение ситуации или изменение состоя­
ния персонажа, его среды и т. д. Определенные события и
их последовательность, повторенные в значительном коли­
честве произведений и узнаваемые как повторение, стано­
вятся закрепленным традицией жанровым сюжетом.
Жанровый сюжет может состоять из событий одного
типа (ряд препятствий на пути героя в сказках, приклю­
ченческих романах, ряд недоразумений в бульварной коме­
дии и т. п .), но может включать и события разного типа. В
таком случае, если произведение не принадлежит к жанру,
специфика которого заключается именно в смешении эле7

ментов (такова мениппова сатира), то его однородность
обеспечивается тем, что одно событие (или мотив) воспри­
нимается как главное в сюжете, как — сюжетная доминан­
та. Все другие события играют по отношению к доминанте
подсобную роль, это - более или менее необходимые для
ее реализации приемы.
В традиционном сюжете его доминанта является в то же
время и жанровой доминантой. Если в произведении, сохра­
няющем традиционную сюжетную схему, ударение перено­
сится с жанровой доминанты на другие события, приемом
становится сама схема и произведение выходит из рамок
жанра — примыкает к другому жанру или вообще не под­
дается жанровому определению на событийном уровне.
Так, детектив, в котором усилены социальные конфликты,
превращается в ’’черный” социальный роман, жанр, харак­
терный для американской литературы 30—40-х годов.
Так, детективный мотив следствия в ’’Преступлении и нака­
зании” Достоевского служит обострению центрального
события, и это социально-философское событие — крах
теорий Раскольникова — доминирует роман, который нико­
му в голову не придет назвать детективным.
Необходимое условие существования фантастики — на­
личие ’’фантастической” ситуации; иначе говоря, в произве­
дении, являющемся моделью некой действительности,
должны появиться элементы чуждые той действительности,
которую мы знаем и называем ’’эмпирической” . Каждая
фантастика — событие, изменение состояния, если и не в
самом мире литературного произведения, то по отношению
к системе отсчета: нашему миру. Фантастическое событие
бывает разным, ибо различаться могут исходные ситуации
и по-разному может направляться движение, определяющее
это событие.
В сказке дается модель двойственного мира, совмещаю­
щая на одном уровне эмпирические и неэмпирические явле­
ния и построенная по собственным законам игры с разно­
родными элементами. В этом ее отличие от мифа, построен­
ного как отражение (и толкование) законов, управляющих
8

миром действительности, в понимании, разумеется, состави­
телей и потребителей мифов. Традиционная "сверхъесте­
ственная ” фантастика принимает аксиому о существовании
двух несовместимых миров, ее главное событие — вторже­
ние иного мира в повседневность, разрыв действительности,
появление необъяснимого на месте известного и понятного.
Для современной фантастики, родоначальником которой
был Гоголь, а вершиной в XX веке — Кафка, иного мира
нет, а фантастический, непонятный облик приобретает сама
окружающая нас действительность.
Научная фантастика предполагает, что мир един и одно­
роден, что все необычное в нем не принадлежит к качествен­
но отличному, магическому или потустороннему миру, а
представляет собой еще не познанные нами, но познаваемые
проявления нашей же реальности. Такое понимание мира
как непрерывного и однородного целого, управляемого
познаваемыми законами, упрочилось в европейской мысли
с --">