Леонид Михайлович Геллер - Вселенная за пределом догмы

XVIII века, достигнув апогея к середине Х1Х-го. Тогда
и родилась как отдельный и самостоятельный жанр науч­
ная фантастика.
В этом смысле и можно говорить о ней как о жанре но­
вом. Ее новизна не в способности познавания, которую она
разделяет со всей литературой; не в большей, чем когдалибо, связи с наукой — вспомним художников Ренессанса,
которые достигли такой гармонии в сочетании научного и
художественного мышления, о какой и не снилось боль­
шинству современных писателей; и, наконец, не в факте
якобы исключительной роли науки в жизни общества —она
сравнима, скажем, с ролью астрономии и строительной тех­
ники в жизни древнего Египта. Специфика НФ — в ее связи
с современным рациональным пониманием мира.
Обратимся к примеру. Очень много книг НФ рассказы­
вает о воображаемых диктатурах. О том же говорится в
романах В. Набокова ’’Приглашение на казнь” и ’’Под зна­
ком незаконнорожденных” . Но если авторы НФ стараются
придать своим мирам видимость ’’эмпирического правдо­
подобия” , подчеркивая их зависимость от ’’реальных” явле9

ний и законов, то Набоков дает нам ничем, кроме нее самое,
не мотивированную картину несуществующего мира (нам
самим предоставлено найти ее связи с реальностью — если
мы этого пожелаем). Точно так же порывают с эмпириче­
ским объяснением книги Борхеса, Эрнста Юнгера, Буццати
или Беккета. В этом проявляется принципиально иная
функция их фантастики по сравнению с НФ. Ибо рациональ­
ное объяснение необычного дает этому необычному шанс
эмпирической реализации, превращает в неосуществ ив шийся или еще неосуществленный вариант, в альтернативу
реальности. В конечном итоге, все произведения НФ строят­
ся как ответы на вопрос: ’’Что было бы, если...?” (к этому
вопросу можно свести и три ’’гамбита” НФ по И. Азимову:
’’Что, если?” , ’’Хорошо, если бы” и ’’Что, если это будет
продолжаться?”) .
Итак, назовем научно-фантастическими произведения,
основанные на фантастическом сюжете, в котором собы­
тием-доминантой является рационализация (рациональная
мотивировка) фантастики, и прагматическая функция ко­
торого состоит в построении альтернативных моделей
реальности.
Все вышесказанное не претендует на оригинальность
— это систематизация ряда положений формальной школы
и некоторых идей советских теоретиков НФ (о них пойдет
речь дальше). Для того, чтобы изучать место жанра в литера­
туре, мне нужно, в чисто инструментальных целях, обозна­
чить его границы. Поэтому я предлагаю определение, позво­
ляющее отличить НФ от других видов фантастики, отграни­
чить ’’жанровую доминанту” от ’’события-приема” , наконец,
ввести в анализ понятие ’’функции” . Проиллюстрируем,
как эти понятия могут применяться, и возьмем для этого
всем известный пример. В ’’Истории одного города” Салты­
ков-Щедрин описывает градоначальника с ’’органчиком” в
голове. Полушутя можно утверждать, что это —научно-фан­
тастический персонаж, по-видимому, первый в русской лите­
ратуре ’’киборг” . Между ним и, скажем, сказочным фарши­
рованным градоначальником — разница и генеалогическая,
10

и морфологическая, и мы можем исследовать, как эта раз­
ница отражается на повествовании. И вместе с тем, функции
этих персонажей в тексте совпадают. Они равно участвуют
в главном событии произведения, характер которого проти­
воположен доминанте НФ: в нем не вымышленный мир
уподобляется реальности, а наоборот, окружающая эмпирия
искажается так, чтобы укрупнить некоторые ее черты. Исто­
рия ’’Органчика” не обособляется в ’’научно-фантастиче­
ский” сюжет и не определяет жанра книги, она служит
одним из приемов построения гротескной ситуации и выпол­
няет функцию сатирического остранения.
С помощью нашего определения мы можем провести чет­
кую грань между НФ и утопией. Зачастую утопиями назы­
ваются вообще все рассказы о будущем. Но утопия не толь­
ко ’’место несуществующее” (оу-топия), но и ’’хорошее”
(эу-топия), и ее функция — построение не просто альтерна­
тивного, но лучшего из возможных вариантов действитель­
ности. Обязательная в ней рационализация сопряжена с дру­
гой доминантой: ’’мельоризацией”, непрерывным доказа­
тельством превосходства концепции над реальностью. И
это сильно влияет на структуру утопического повествова­
ния. В --">