Жан Жак Элизе Реклю - Эволюция, Революция и идеалы Анархизма

о прогрессе в общих выражениях, но сущности его самого не хотят. Они находят, что современный строй, как бы плох ни был, в чем они сами сознаются, все таки должен быть сохранен,- так как им достаточно, чтобы он делал возмож­ным достижение для них их идеала; богатства, власти, значения и комфорта.
Так как существуют богатые и бедные, власть имущие и подчиненные, господа и рабы, властелины, дающие знак к борьбе, и гладиаторы, идущие по их знаку на смерть, то этим благоразумным людям остается только стать на сторону богатых и власть имущих или сделаться куртизанами и льстецами силь­ных мира. Это общество дает хлеб, деньги, места, почести; и отлично: пусть умные люди устраиваются таким образом, чтобы получить наибольшую часть всех этих благ. Если они родились под счастливымъ
5
созвездием, которое, избавляя их от всякой борьбы, дало им все необходимое в изобилии, то зачем же имя» жаловаться? Они стараются убедить себя, что все так же довольны, как они сами: сытому кажется, что весь мир хорошо пообедал. А если какой-нибудь эгоист с детства обижен судьбою и недоволен ею» то у него по крайней мере остается надежда добиться своего интригами, лестью, благодаря счастливой случай­ности или даже упорным трудом в пользу власть имущих. Что для него общественная эволюция? Его собственная эволюция к богатству, вот его единствен­ное стремление. Не заботясь о правах всех, он ищет лишь исключительных прав для себя самого.
Существуют однако рабские умы, которые искренно верят в эволюцию идей и питают неопределенные надежды на соответствующее изменение обстоятельств, но которые, тем не менее, с инстинктивным почти физическим страхом думают о всякой революции. Они желают ее и боятся её одновременно: они критикуют существующий строй и мечтают о новом, как будто бы он должен появиться внезапно, вызванный каким то чудом без малейшей ломки и борьбы между гря­дущим и отжившим. Слабые, безвольные люди мечта­ют, не имея ни сил, ни желания, достигнуть своей цели. Принадлежа к обоим мирам, они фатально осу­ждены не служить ни тому ни другому: среди консер­ваторов они являются разобщающим элементом, бла­годаря своему образу мыслей; среди революционеров они становятся крайними реакционерами, изменяя обе­там своей юности и как собака, о которой говорит евангелие, возвращаются к тому, что они некогда изрыгли. Таким образом во время революции наибо­лее ярыми защитниками старого порядка становятся те, которые когда то зло насмехались над ним: из сторонников они обращаются в ренегатов. Они за­мечают слишком поздно, как неловкие волшебники легенды, что они вызвали слишком страшные, темные силы, с которыми они уже не могут справиться.
К другому классу эволюционистов принадлежат те, которые в общей необходимости перемен преследуют только одну сторону их, которой и посвящают себя всецело, забывая все другое. Они наперед ограничили свое поле действия. Некоторые из них, люди ловкие,
- 6
пожелали таким образом войти в сделку со своею совестью и работать в пользу будущей революции без риска для самих себя. Под предлогом посвящения своих сил какой-нибудь «необходимой ближайшей ре­форме, они теряют совершенно из вида общий высший идеал будущего и даже откровенно отрекаются от него. Другие более честные и порядочные как будто и способствуют общему делу, но вследствие узости своего ума, видят и понимают его односторонне. Искренность их убеждений и поведения ставит их вне всякого подозрения: мы их считаем нашими товарищами по делу, хотя с горечью сознаемся, что ограничившись узким полем действия, борясь против одного какого- нибудь частного зла, они как-будто санкционируют все другие злоупотребления.
Я не говорю о тех, которые стремятся, например, к реформе орфографии, толкуют об изменении места прохождения меридиана, как о чем то чрезвычайно важном, ополчаются против употребления корсетов и меховых шапок; есть более возвышенные цели, кото­рые требуют от преследующих их и смелости, и упорства, и преданности делу; и если они проявляют эта качества, то мы, революционеры, не можем отно­ситься к ним иначе, как с уважением и симпатией. Так, если мы встречаем благородную женщину, пре­исполненную сострадания к своим падшим сестрам, которая, не боясь общественного мнения, подходит к проститутке со словами любви, протягивая ей руку для борьбы с попирающим человеческое достоинство агентом полиции нравов или против участкового врача, принуждающего --">