Дуглас Мюррей - Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем

осмысленностью. Однако мы, похоже, стремительно мчимся мимо – ни осторожно, ни осмысленно.

Вместо этого по аналогичной схеме решались другие проблемы. Права женщин, как права гомосексуалов, неуклонно накапливались на протяжении XX века. Они тоже, казалось, приближались к какому-то урегулированию.

Затем, как только поезд, казалось, достиг желаемого места назначения, он вдруг набрал скорость и с грохотом покатился по рельсам. То, что еще вчера едва обсуждалось, сегодня стало тем, что способно разрушить жизнь человека. Целые карьеры были сметены с пути и отброшены в сторону, пока поезд мчался по своему пути.

Карьеры, подобные той, которая была у 72-летнего нобелевского лауреата, профессора Тима Ханта, были разрушены из-за одной неудачной шутки, произнесенной на конференции в Южной Корее – шутки о мужчинах и женщинах, влюбляющихся друг в друга в лабораториях^[11]. Такие словосочетания, как «токсичная маскулинность», вошли в обиход. Какая польза от того, чтобы отношения между полами были настолько опасными, что к мужской половине человеческого рода относились бы как к прокаженной? Или от развития идеи того, что у мужчин не должно быть права говорить о женщинах? Почему, когда женщины пробили больше «стеклянных потолков», чем когда-либо в истории, разговоры о «патриархате» и «менсплейнинге» просочились от задворок феминистских дискурсов в самое сердце таких мест, как австралийский сенат^[12]?

Похожим образом движение за права человека в Америке, которое началось с попыток исправить одну из величайших исторических несправедливостей, казалось, приближалось к какому-то долгожданному разрешению. Но опять же, ближе к моменту победы все начало портиться. Как только все стало казаться лучше, чем когда-либо прежде, риторика сменилась: согласно ей, дела никогда еще не обстояли хуже. Внезапно – после того, как большинство из нас надеялось, что проблема уже решена – все свелось к вопросу расы. Как и с другими вопросами-подножками, только дураку или сумасшедшему придет в голову даже подвергать сомнению – не говоря уже о том, чтобы оспаривать – такой поворот событий.

Затем, наконец, мы все, сбитые с толку, наткнулись на самую неизведанную территорию. То было утверждение о том, что среди нас существует значительное число людей, которые живут в неправильных телах, и что, как следствие, все однозначные понятия, оставшиеся в нашем обществе (включая понятия, укоренившиеся в науке и в языке), должны быть полностью переформулированы. В некотором смысле споры вокруг трансгендерности дают наибольшую пищу для размышлений. Несмотря на то, что самый новый из вопросов прав также затрагивает меньшее число людей, за него, тем не менее, борются с почти несравненной свирепостью и яростью. Женщины, которые приняли неверную позицию по этому вопросу, преследуются людьми, которые в прошлом были мужчинами. Пригодность родителей, которые озвучивают то, что еще вчера было распространенным обсуждением для того, чтобы быть родителями, подвергается сомнению. В Великобритании и в других местах полиция интересуется людьми, которые не признают, что мужчины могут быть женщинами и наоборот^[13].

Все эти новые проблемы начинали свое существование как законные кампании по защите прав человека. Это та причина, почему они так далеко продвинулись. Но в какой-то момент эти кампании преодолели некий водораздел. Недовольные равенством, определенные группы стали выбирать нестабильную позицию, основанную на том, что они «лучше». Многие могут возразить, что цель состоит в том, чтобы попросту оставаться какое-то время на позиции своего превосходства, чтобы сравнять историческое игровое поле. На заре движения #МеТоо такие высказывания можно было услышать часто. Как сказал один ведущий канала CNN: «Возможно, это чрезмерная компенсация, но ничего страшного. Нам нужна компенсация»^[14]. К сегодняшнему дню никто не сказал, когда эта чрезмерная компенсация будет завершена и кому мы можем доверить объявление о ее завершении.

Что известно всем, так это то, как будут называть людей, если их ноги лишь слегка зацепятся за эти новенькие подножки. «Ханжа», «гомофоб», «сексист», «мизогин», «расист» и «трансфоб» – и это только начало. Борьба за права, происходящая в наше время, сконцентрировалась вокруг этих токсичных и взрывных проблем. Но в процессе эти проблемы прав превратились из продукта системы в основание для новой системы. Чтобы --">